Тень с глушителем. Марина Серова

ть весь мегаполис от заносов. А городские власти объявили штормовое предупреждение. И в связи с перебоями в движении городского транспорта предложили отправить на незапланированные каникулы учеников школ и колледжей.

      Если бы я сейчас была рядом с тетей Милой, она обязательно заявила бы, что в ее молодости погода постоянно выкидывала такие коленца, если не похлеще. И что на ее памяти был случай, когда дождь, начавшись с вечера, постепенно перешел в град, замерзая буквально в считаные часы. И что почти весь городской транспорт встал, чуть ли не на ходу. И троллейбусы примерзали к проводам, что должны питать их током, а трамваи вмерзали в лед, в который превратилась вода, что собралась в колеях. Водители были вынуждены покинуть транспорт прямо на улицах. А граждане, которые следующим утром вышли на работу, добирались пешком или на редких автобусах, что выехали на линию. И наблюдали, как рабочие при помощи ломиков пытаются освободить трамваи из ледяного плена. Но тем не менее штормового предупреждения никто не объявлял. И внеплановых каникул не устраивал. И дети не оставались дома, а наоборот, стремясь к знаниям, шли в школу пешком по гололедице. А чтобы не падать и не скользить на льду, надевали большие плотные носки или чулки, прямо поверх сапог.

      Я бы на это с обязательной усмешкой заявила, что сия мера временная и неэффективная. Поскольку метод работает, но лишь до той поры, пока ткань не напитается влагой, не промерзнет на морозе и не станет скользить так же, как и подошва неудобных советских ботинок.

      «Впрочем, хватит думать об этих пустяках, – мысленно одернула я себя, – и расслабляться тоже хватит, пора двигаться, чтобы не замерзнуть и не попасть впросак».

      Я осторожно огляделась и, не заметив ничего особо настораживающего, отлепилась от стены, огораживающей мусорные контейнеры, подхватила пластиковый пакет, полный пустых банок и бутылок, и в быстром темпе двинула к пункту приема стеклотары.

      – Погодка нынче – просто жесть, – женщина в теплом платке, в тулупе и бурках с блестящими калошами, работающая на приемке, была не прочь поболтать, вероятно, сегодня совсем не было народу.

      Она топала ногами на бетонном полу, и периодически хлопала себя по бокам, и чуть ли не подпрыгивала на месте в попытке согреться.

      – Не то слово, – согласилась я, открывать рот и говорить не слишком хотелось. Казалось, что вместе со словами организм покинет и последнее тепло.

      – Такой снег, дикий холод, ночью, говорят, вообще за девятнадцать градусов мороз стукнет. И народ сегодня совсем не идет. А хозяин – гад, не разрешает закрыться пораньше. Вот скажи, ему что эти копейки какую-то погоду сделают?! А?! – Она досадливо махнула рукой, отсчитала и протянула мне деньги.

      – Спасибо, – я торопливо сунула их в карман куртки.

      И так же торопливо спрятала кисть руки без перчатки в рукаве.

      – Куртейка-то на тебе плохонькая, – констатировала женщина, внимательно меня разглядывая, – не по погоде она.

      – Это ничего. – Я попыталась улыбнуться, но потрескавшиеся губы упорно не желали растягиваться в улыбке.

      – Да, ничего, – согласилась женщина, – и погода, по сути, ерунда, если не находиться на улице весь день и всю ночь, если у человека имеется теплый дом. Тебе ночевать-то есть где?

      – Да, конечно.

      Вот все-таки сердобольный народ у нас в Тарасове. Женщина сама вынуждена проводить все дни в холодном неотапливаемом помещении с бетонным полом и железными воротами, которые гостеприимно распахнуты, когда пункт приема работает. А вот, смотри-ка, пожалела незнакомую девушку в плохой курточке, заботливо поинтересовалась, есть ли у нее место, где можно переждать непогоду. Уверена, что, если бы мне пришло в голову попросить у нее помощи, женщина обязательно предложила бы какие-то вполне приемлемые варианты.

      Но я не могу себе позволить вмешивать в создавшуюся ситуацию посторонних. Как и не могу полагаться на предложения, поступающие от случайных знакомых. По многим причинам это может быть небезопасно как для них, так и для меня.

      Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове.

      Я кивком попрощалась с женщиной и, сжимаясь от холода, направилась к ближайшему магазинчику.

      Жалко, что у меня недостаточно денег для длительного шопинга, вероятней всего, толком даже согреться не успею.

      А женщина права в одном: нынче ночевать на улице не стоит, небезопасно по многим соображениям, включая погодные условия. И мне обязательно нужно будет что-нибудь придумать.

      Наверное, вы сейчас решили, что я обычный российский бомж, и ошиблись. Меня зовут Евгения Охотникова. Я молодая, не побоюсь этого слова, красивая женщина, со стройной фигурой, приятными чертами лица, яркими зелеными глазами и скверным характером. По крайней мере, на последнем пункте частенько настаивает любимая тетушка. Кроме того, у меня развитый интеллект, отточенные навыки боевика и очень интересная работа. А тружусь я вот уж много лет частным телохранителем и сейчас, некоторым образом, нахожусь на службе, вернее, на задании.

      Или все-таки бомж?

      На улице уже совершенно стемнело,