Гейша и новичок. Валерия Вербинина

бандита поймал.

      К последней фразе он добавил несколько энергичных выражений, после которых его уже никак не приняли бы за немца. Более того, услышав эти громоподобные слова, впечатлительный наблюдатель вообще предпочел бы признать в агенте Бруно Келлере русского с головы до пят – потому что у России, как всем известно, границ нет.

      – Я не бандит, – сказал задержанный дрожащим голосом. – Уверяю вас, товарищ, вы ошибаетесь…

      – Не волнуйтесь, гражданин, сейчас все разъясним, – отозвался дежурный агент, которого звали Петровичем.

      Повернувшись на стуле, он внимательно посмотрел на задержанного. Лет сорока с небольшим, росту среднего, худощав, брюнет с легкой проседью, усишки куцые, как у Чарли Чаплина, нос птичий. Физиономия на первый взгляд пристойная, алкоголем не помятая и отчасти даже интеллигентная. Вообще на бандита задержанный не слишком походил, но жизнь, а пуще всего служба приучила Петровича и его коллег не доверять внешности. Бруно Келлер тем временем изложил обстоятельства, при которых он задержал своего спутника.

      – Товарищ, вы все не так поняли, – залепетал незнакомец. – Я мимо шел… Я никого не убивал…

      – Мимо шел? – рявкнул Келлер, багровея. – В третьем часу ночи?

      – Так что же? Я в типографии служу, у нас рабочий день ненормированный. Я…

      – Ты бежал! Ты удрать пытался, даже когда я предупредительный выстрел в воздух дал…

      – Товарищ, я испугался… Испугался, клянусь вам! Мне страшно было… Там улица темная… я боялся, вдруг бандит какой нападет, пальто отнимет… А у меня одно пальто, мне без пальто нельзя. Брата моего в прошлом годе так раздели, он воспаление легких подхватил и помер…

      Агенты, не сговариваясь, поглядели на пальто задержанного, о котором шла речь. Обыкновенное драповое пальто, темно-серое и не сказать, чтобы новое. Но в те годы ценность простейших вещей была велика, так что незнакомец ничуть не лгал. Могли, могли остановить в подворотне и содрать даже такое кургузое пальтишко, как у него. И убить из-за такого пальто тоже могли, будем откровенны.

      – Значит, ты в типографии работаешь? – спросил Петрович у задержанного. – Профсоюзный билет есть?

      Профсоюзный билет служил в те годы основным документом, удостоверяющим личность.

      – Нет у него никаких документов, – ответил за незнакомца Келлер. – Он мне наплел, что их у него в трамвае увели.

      Незнакомец налился краской и стал часто-часто моргать.

      – Товарищ, я правду говорю…

      – Так, так, – молвил Петрович доброжелательно, – документы, значит, в трамвае свистнули, а почему в домкоме справку не взял, пока новые не оформят?

      – Так наш председатель третий день пьян, – с отвращением ответил задержанный. – Сын его женился, ну и…

      – Правление есть домовое, – не удержавшись, вклинился Келлер.

      – Так они с ним пьют. Я уж и так, и этак, и все одно слышу: завтра да завтра справку оформим, потом приходи. А у меня рабочий день ненормированный. Я ждать не могу, пока они проспятся…

      Агенты обменялись взглядами. Рассказанная незнакомцем история звучала на первый взгляд неубедительно, но сотрудники угрозыска знали, что в жизни бывает и не такое. В трамваях действительно орудовали карманники, и никакой фантастики нет в том, что члены домового комитета закладывают за воротник в ущерб своим основным обязанностям.

      – Зовут-то тебя как? – спросил Петрович.

      – Тихон я. Савельев…

      – Так, Тихон, а бабу ты зачем убил? – на первый взгляд нелогично осведомился Петрович.

      – Я никого не убивал! – вскинулся задержанный.

      – Что тут думать – ограбить хотел, а она сопротивляться стала, – вклинился и тут невыносимый Келлер. – Женщина крепкая была, да только он с ножом. Пырнул ее и все, привет. У убитой в карманах ничего не было, наверное, при ней сумочка была. И пуговица верхняя у ее пальтишка расстегнута – неспроста! Это он, – агент обличающее ткнул в задержанного коротким пальцем с широким ногтем, – хотел заодно пальто снять, хоть оно и кровью испачкано. Замешкался, а тут я подоспел.

      Тихон глядел на него с ужасом.

      – Так, – раздумчиво протянул Петрович, потирая подбородок, – а нож где?

      Келлер нахмурился.

      – Не нашел.

      – Ну, а сумочка?

      – Да сбросил он все, прежде чем я его схватил, – уже с раздражением ответил немец. – Или сообщнику передал, а тот сбежал.

      – Товарищ, это все неправда, – пролепетал Савельев каким-то тонким, пронзительным голосом. – Я никого не убивал… Вы ошиблись! Я просто случайно… поблизости оказался… – И, не сдержавшись, разразился бессвязными жалобами: – Чертов председатель! Ну почему ему взбрело в голову именно сейчас сына женить… Выдал бы мне справку, скотина… Ведь это же из-за него я к вам попал! Клянусь чем хотите, товарищ: я никого не убивал… Я испугался, понимаете? Просто испугался… Ночь, ни один фонарь, сволочь, не горит, и тут… Женщина какая-то кричит… Потом вы… И стреляете! У меня душа в пятки