Вечная принцесса. Филиппа Грегори

убашке, она кинулась из шатра, полотнища которого уже занялись огнем, и в ужасе замерла: вокруг тысячами костров пылали тысячи палаток. Веселым фейерверком взлетали в ночное небо искры, неся беду все дальше и дальше.

      – Мама!

      Тут из языков пламени появились два огромных коня, двигавшиеся в лад, как невиданные, сказочные звери, черные-пречерные на фоне пожара. С высоты к трепещущей от страха девочке склонилась мать.

      – Оставайся с нянькой и держись молодцом! – приказала женщина, в голосе которой совсем не слышалось страха. – Мы с твоим отцом должны показаться войску.

      Девочка протянула к матери руки:

      – Возьми меня с собой, мама! Я тут сгорю! Меня мавры схватят!

      Огонь отражался на нагруднике доспеха, в который была закована мать девочки, и на богато украшенных чеканкой ножных латах. Казалось, вся она была из металла, из серебра с позолотой. Снова наклонясь, она строго сказала:

      – Если я не выеду к людям, они разбегутся. Ты же не хочешь этого?

      – Мне все равно! – вскричала девочка. – Мне никто не нужен, кроме тебя! Возьми меня в седло!

      Натянув поводья, ее мать направила коня прочь, бросив через плечо:

      – Я вернусь за тобой. Жди здесь. Так нужно.

      Девочка беспомощно смотрела, как родители удаляются.

      – Мадре! Мадре! Пожалуйста… – захныкала она, но мать даже не обернулась.

      – Мы тут сгорим! – раздался голос Мадиллы, ее служанки-арабки. – Побежали! Нужно спрятаться!

      – Ты-то помалкивай! – с внезапно вспыхнувшим гневом обернулась к ней девочка. – Если меня, саму принцессу Уэльскую, можно оставить в пылающем лагере, уж ты-то, мориска, и подавно не пропадешь!

      Она смотрела, как два всадника мелькали тут и там среди горящих палаток. Всюду, где они появлялись, стихали вопли, в лагере восстанавливался порядок. Солдат выстроили в ряд до самого оросительного канала, чтобы из рук в руки передавали ведра с водой. Генерал, лупя плашмя саблей, метался меж людьми, собирал из тех, кто только что со всех ног несся куда глаза глядят, оборонительный отряд на случай, если мавры, заметив со своих укреплений пожар и решив воспользоваться царящей в лагере суматохой, пойдут в атаку. Но мавры в эту ночь не напали. Они сидели за высокими стенами своей крепости и гадали, какую еще каверзу затеяли хитрые христиане.

      Вернувшись к дочке, мать нашла ее собранной и спокойной.

      – Каталина, ты как? – Изабелла Испанская соскочила с коня.

      От того, чтобы опуститься перед девочкой на колени и прижать ее, свою самую младшую и самую любимую дочь, к сердцу, она себя удержала. Нежностями не вырастить из ребенка воительницу во имя Христа. Не дело – поощрять слабость в принцессах.

      Та между тем держала спину прямо, как мать.

      – Я справилась.

      – Ты не боялась?

      – Нет, совсем нет.

      Королева одобрительно кивнула.

      – Это хорошо, – сказала она. – Этого я и жду от испанской принцессы.

      – И принцессы Уэльской, – прибавила девочка.

      Это я, та девочка, пяти лет от роду, присевшая на сундук с сокровищами, с лицом белым, как мрамор, и синими, распахнутыми в страхе глазами, не позволяю себе дрожать, кусаю губы, чтобы удержаться от крика. Это я, зачатая в походной палатке родителями, которые не только любили друг друга, но и соперничали между собой, родившаяся дождливой зимой в момент краткого передыха от битв, взращенная сильной женщиной, носившей доспехи, все детство проведшая в военных лагерях, самой судьбой предназначенная сражаться за свое место в мире, защищать свою веру против чужой, отстаивать свое слово против чужого. Я – Каталина, принцесса Испанская, дочь самых великих монархов, каких только знал мир, – Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. Их имена вызывают трепет от Каира до Багдада, от Константинополя до Индии, но пуще всего их боятся мавры, как бы они ни назывались: турки, индийцы, китайцы, – это наши соперники, наши смертельные враги. Сам Папа Римский благословил Фердинанда и Изабеллу, нарек их королями – защитниками нашей веры, они величайшие в христианском мире крестоносцы и первые короли Испании, а я – их младшая дочь Каталина, принцесса Уэльская и будущая королева Англии.

      В три года меня обручили с принцем Артуром, сыном короля Генриха, и, когда мне исполнится пятнадцать, меня посадят на красивый корабль, на самой высокой мачте которого будет развеваться мой штандарт; я поплыву в Англию и там стану женой Артура, а потом – королевой. Страна его прекрасна и изобильна, там много фонтанов, в которых поет вода, деревья осыпаны согретыми солнцем плодами, цветы многочисленны и ароматны, и, раз это будет моя страна, я хорошо о ней позабочусь. Договоренность о браке была достигнута едва ли не сразу, как я родилась; я всегда знала, что так оно будет, и, хотя мне жаль покидать матушку и родной дом, я рождена принцессой, мне предначертано царствовать, и я знаю, в чем состоит мой долг.

      Я стану королевой Англии, потому что это Господня воля и приказ матушки. И, как все в нашем мире, я верю, что Господь и матушка