Уроды не сдаются. Кирилл Юрченко

с уродов.

      А в нашем квартале таких уже немного.

      У всех хари как баскетбольный мяч или с тыкву. С такой физией лишний раз на люди показываться опасно.

      Вот совсем рядом, за мостом, в Синюшном жилмассиве, уродов почти не осталось – всех перебили.

      В основном ночью. Втихую.

      Нашим больше повезло – все-таки интеллигентный район.

      Я, конечно, тоже из поколения отмутированных, но если спрятать ушищи под разношенную шапку, а ротище закутать в мохеровый шарф – можно в полумраке сойти за почти нормального. Очень хочется живым до дому добраться.

      И дернул меня химдьявол сегодня в годовщину взрыва на комбинате задержаться у четы инженеров-технологов, чудом уцелевших в тот злочастный день.

      И вот, таясь, приходится пробираться домой, чтобы не попасть в коллекцию скинхедов.

      У них, говорят, весь штаб скальпами уродов увешан. Слухи ходят – скоро в верхах разрешат начать официальный отлов. Уж больно много там уродоненавистников.

      Перед очередным поворотом за угол – замираю, высвобождаю уши – сканирую.

      Скрипят ритмично супружеские широкие кровати.

      Капает, капает, капает вода кухонь и ванных.

      Где-то на чердаке шевельнулся сонный голубь.

      Вдруг торопливые шаги крепких ног.

      Пока далеко.

      Справа – похожий звук из туннеля девятиэтажки.

      Удары ног резонируют о стены – примерно полтора десятка человек. Ночная облава скинхедов.

      Если поймают – лишь бы только убили сразу, не мучая, не отрабатывая удары с обеих ног и рук.

      Шапка в сторону за сугроб. Шарф в другую.

      Теперь не до маскировки. Теперь ничто не мешает слушать – это главное мое преимущество.

      Гавкнул хрипло ротвейлер, натасканный на уродов.

      Кросс в сторону реки вдруг оборвался проваливанием в горячую черноту. В глазах на секунду вспыхнуло, озарилось, погасло…

      Очнувшись от близкого лая, наткнувшись рукой на шершавость мокрой стены, другой – на склизкий стержень холодной трубы, быстро двинулся к далекому журчанию неизвестного рода.

      В конце коридора, там где труба уходила в пол, запнулся о вмурованный люк, едва не сломав ребра. Спасение! Теперь только вниз, как можно глубже. Где уже не достанут.

      Кое-как поддев крышку непослушными пальцами, я сдвинул ее в сторону. Страшновато было лезть в еще более густую черноту наугад, поэтому, просунув голову в образовавшийся проем, прислушался.

      Свет ослепил.

      – Ку-ку! – чья-то веселая физиономия возникла подо мной, а потом последовал удар по голове.

      Я свалился вниз, но сознание на этот раз не потерял. Краем глаза удалось увидеть два силуэта.

      – Ты ему случайно тыкву не разбил? – забеспокоился первый.

      – Да не должен, – второй прыгнул мне за спину и, схватив за шкирку, потащил вдоль тоннеля.

      Сопровождающий то и дело наступал на мои волочащиеся по полу ноги, и я не решился посмотреть на него сквозь прищур – пусть лучше думают, что я в отрубе, тем более что прикидываться мертвой лисой умею, и неплохо.

      – Здоровый боров попался.

      – Везуха!

      – Значит не всех уродов наверху перебили.

      – Выходит так. В речную бригаду его?

      – Не торопись. Пускай поживет немного.

      Оба заржали и первый, бросив меня на пол, отвесил нежный пинок.

      – По-моему, он сейчас в штаны наложит? Эй, братан, хватит притворяться. Мы таких, как ты, за версту чуем.

      Я срочно продрал глаза и красноречиво шевельнул ушами. Вот так парочка: первый был выше второго на две головы и очень худ. При искуственном освещении он казался страшно бледным, а его товарищ был еще толще меня – круглый, на кривых коротких ножках. И оба лысые, ни намека на бровь или ресницы. Типичные уроды.

      – Сожрем ушастого прямо сейчас? – верзила-лысый достал из кармана нож и торопливо протер лезвие о грязную штанину.

      – Затушим в маринаде! – поддержал инициативу его напарник.

      – Я больше люблю грибной соус.

      – А где ты грибы достанешь?

      – А маринад?

      Они тоскливо поморщились, вздохнули разом, и я подумал, что они здорово истосковались по нормальной жратве.

      – Вставай, вставай!

      – А, может, сырым употребим?

      И снова заржали.

      Мы добрались до очередного люка в полу.

      Верзила поддел его натренированными пальцами, совершенно бесшумно. Толстяк первым спрыгнул в открывшийся полумрак.

      Там внизу я весьма явственно различил звук мерно жующих челюстей.

      – Спускайся, не ссы!

      Челюсти заинтересованно прекратили разгрызать кости.

      Еще не видя этого существа, я ощутил неприятный холодок в брюхе и чуть