1976. Москва – назад дороги нет. Фердинанд Фингер

США, Германии и России. В книге, которая стала бестселлером, отражен весь путь эмиграции семьи в прозе. Эта книга – размышления авторов о смысле жизни и чудесах, посланных нам Всевышним за 34 года эмиграции.

      Авторы: Фердинанд Фингер, моя жена Маргарита Фингер, мой сын Георг Фингер и наши внучки. Фото 2009 год

      Я написал четыре книги стихов, в которых движением души описал необычайно многотрудный и интересный путь эмиграции моей семьи с 1976 года из СССР. После прочтения этих книг мои друзья и знакомые из России, а также бывшие эмигранты, живущие сейчас в Израиле, Америке и Германии, попросили меня описать все это в прозе, посчитав, что перед их глазами проходит интересный фильм, т. к. такой интересной эмиграции, почти ни у кого не было. Попробую удовлетворить их просьбу.

АвторЗакончено 6.11.2011 г.

      Дорога

      Дорога жизни, ускользающая вдаль,

      На ней не только пыль, заботы и тревоги.

      На ней встречаются и Радость, и Печаль.

      О, Путник дорогой, крепись на жизненной дороге.

      Бывает так, что ноги стерты в кровь.

      Бывает, с ветерком летишь в пролетке.

      Бывает, встретишь Жизнь иль Смерть, или Любовь.

      Бывает, плакать и смеяться будешь при такой находке.

      На ней все можешь вдруг в минуты потерять,

      А можешь все приобрести по Божьей Воле.

      Там по потерянному горько зарыдать

      Или найти Бесценную Свободу в человечьей доле.

      Там можешь ты Отца и Мать похоронить,

      Услышать крик ребеночка пронзящий.

      Судьба вдруг может кирпичом прибить

      Или избаловать Фортуной прилетящей.

      Дорогу можешь всю пройти и чист, и свеж.

      Или прийти к концу и в грязи, и уставший.

      Так много оскорблений получивши от невежд,

      Что жизнь покажется ненужной и пустячной.

      И ненависти, клеветы так много там.

      Где Правда и Любовь на той Дороге боли?

      Они там есть – там место есть Мечтам,

      И будешь счастлив ты по Божьей Воле.

      С дороги ты поднимешь вновь и вновь,

      Перетерпи, о, путник, и печали, и тревоги.

      Поднимешь камни легкие – Надежду, Веру и Любовь.

      И с Божьей помощью камней тяжелых

      Ты не встретишь на своей дороге.

      25.11.2010.

      Глава I

      Птичий рынок – первый шаг к свободе

      Бывают дни, которые меняют жизнь человеческую раз и навсегда, причем – бесповоротно. В одну из суббот июля 1976 года случилось то, чего я больше всего ждал и боялся. Какая-то внутренняя интуиция подсказала мне, что это случится именно сегодня.

      В шесть часов утра этого знаменательного для моей семьи дня, что потом и подтвердилось, я стоял на том же месте, на котором по субботам находился в течение двадцати лет с 1948 года. Наверно, если бы была медаль «За постоянство», она наверняка украсила бы мою грудь. Я всех знал, и все знали меня на птичьим рынке за крестьянской заставой. Вставал в четыре утра, готовил все для торговли, и каждую субботу, проехав пол-Москвы, входил на птичий рынок и занимал свое законное место.

      Там я устанавливал складной столик на длинных ножках и ставил на него хитро сделанный переносной длинный аквариум с двойным дном.

      Мои любимые рыбки петушки тоже помогли нам выжить в послевоенное время. Я их много развел и продал.

      Нижнее дно было из жести, и под ним стояли три спиртовые горелки для подогрева воды. Я разводил тропических рыбок и был одним из первых продавцов, которые могли бы гордиться своими «неонами» или «расборами». В эти ранние часы моей подготовке к торговле никто не мешал. Я дорожил временем, так как рыбки были тепловодными, с Амазонки, и для них температура воды должна была быть 25°C. Затем я бежал в кубовую[1] за горячей водой и, стоя перед дверью, в темное помещение, всегда вспоминал, как давным-давно, будучи мальчишкой, я делал то же самое.

      Если это было зимой, из двери в морозный воздух вырывались клубы пара. В полутьме стояла тетя Клава, необъемных размеров женщина, лет сорока, одетая в огромную телогрейку, перепоясанную тонкой веревкой, видимо, чтобы подчеркнуть талию, которой, вероятно, у нее никогда не было. Слева стоял кипящий на керосинке чайник и подпрыгивал на ней, а справа огромный грязный бак, покрытый слоем угольной пыли.

      Под баком была печка, в которую тетя Клава бросала уголь разбитой лопатой. Раскрытая пасть печки пылала красно-синим огнем. На этом огромном баке была врезана деревянная полуобожженная ручка-кран. При повороте ручки в бидоны бежал проворный кипяток,

1

Кубовая – маленькое помещение для подогрева воды.