Столпы земли. Кен Фоллетт

А. Л. Пул. От Земельной описи Вильгельма Завоевателя к Великой хартии вольностей

      Ken Follett

      THE PILLARS OF THE EARTH

      Печатается с разрешения автора и литературных агентств Writers House, LLC и Synopsis.

      © Ken Follett., 1989

      © Перевод. В.Б. Тетевин, С.А. Морозов, 2010

      © Издание на русском языке AST Publishers, 2015

      Пролог

      1123

      Первыми к месту казни сбежались мальчишки. Было еще темно, когда трое или четверо выбрались из хибар, ступая бесшумно, как кошки, в своей войлочной обувке. Только что выпавший снег, словно свежий слой краски, лег на городишко, и их следы первыми нарушили девственный покров. Они пробирались мимо притулившихся друг к другу лачуг, по грязным замерзшим улицам, к базарной площади, где в молчаливом ожидании торчала виселица.

      Все, что ценили взрослые, мальчишки презирали. Они пренебрегали красотой и глумились над добродетелью. При виде калеки поднимали его на смех, а раненое животное забрасывали камнями. Они хвастали царапинами и синяками, а шрамы были предметом гордости, но особенно почетным считалось увечье: окажись среди них беспалый, он стал бы их королем. Они обожали насилие, могли пробежать не одну милю, чтобы увидеть жестокую драку, и, уж конечно, никогда не пропускали казнь.

      Один из них помочился на подножие виселицы. Другой взобрался по ступенькам, схватил себя за горло и, изображая удушье, стал падать, корча отвратительные гримасы. Остальные затеяли потасовку, и тут же на шум с лаем прибежали две собаки. Совсем маленький мальчонка беспечно грыз яблоко, а другой, постарше, схватил его за нос и отобрал огрызок. Малыш дал выход досаде, бросив в собаку острый камень, и та, визжа, убежала. Делать было нечего, и мальчишки уселись на паперти в ожидании происшествий.

      За ставнями окружавших площадь добротных деревянных и каменных домов, принадлежавших преуспевающим ремесленникам и купцам, мерцали огоньки свечей. Это судомойки и подмастерья разводили огонь, грели воду и варили кашу. Небо посветлело. Вынырнув из низких дверных проемов, горожане кутались в плащи из грубой шерсти и, поеживаясь, спешили к реке за водой.

      Чуть позже появилась группа развязных парней: конюхов, работников, подмастерьев. Пинками и подзатыльниками они согнали мальчиков с паперти, а сами, прислонясь к резному камню, почесываясь и поплевывая, с видом знатоков завели разговор о том, как умирают повешенные. Если казненному повезет, сказал один, шея переломится сразу, едва он повиснет, – быстрая смерть, безболезненная, а коли не повезет, будет болтаться, багровый, хватая ртом воздух, словно рыба без воды, пока не задохнется; а другой сказал, повешенный может мучиться довольно долго, милю за это время успеешь пройти; а третий добавил, бывает и хуже, сам видел: пока один умирал, шея у него вытянулась на целый фут.

      Старухи сбились в кучку на противоположной стороне площади, подальше от молодых, которые, того и гляди, начнут выкрикивать всякие гадости в адрес своих бабок. А ведь они всегда встают спозаранку, старухи-то, хотя у них нет уже младенцев или детишек, за которыми нужен уход, и первыми чистят очаг и разводят огонь. Могучая вдова Брюстер, признанный вожак, присоединилась к кучке, толкая впереди бочонок с пивом так же легко, как ребенок катит обруч. И прежде чем вытащила затычку, с кувшинами и ведрами ее обступили страждущие.

      Помощник шерифа открыл главные ворота, впуская крестьян, что жили в прилепившихся к городской стене домишках. Одни принесли на продажу яйца, молоко и свежую рыбу, другие пришли купить пива и хлеба, а третьи просто стояли и ждали, когда начнется казнь.

      Время от времени люди вытягивали шеи, как нахохлившиеся воробьи, глядя на замок на вершине высившегося над городом холма. Они видели дым, плавно курившийся над кухней, а в бойницах каменной крепости время от времени мелькал свет факела. Когда же из-за мохнатой серой тучи стало подниматься солнце, массивные ворота сторожевой башни отворились, и оттуда показалась небольшая процессия. Первым ехал шериф, восседая на прекрасном черном жеребце, за ним вол тянул телегу, на которой лежал связанный узник. За телегой ехали трое верховых, и хотя на таком расстоянии лиц не разглядеть, судя по одеянию, это были рыцарь, священник и монах. Процессию замыкали два стражника.

      Все они присутствовали на суде, который состоялся в церкви днем раньше. Священник сказал, что поймал вора с поличным, монах заявил, что серебряная чаша является собственностью монастыря, а рыцарь, хозяин вора, сообщил, что тот сбежал, и тогда шериф вынес смертный приговор.

      Пока процессия медленно спускалась с холма, вокруг виселицы собрался весь город. В числе последних явились самые знатные: мясник, пекарь, два кожевенника, два кузнеца, ножовщик и мастер по изготовлению луков и стрел, – все с женами.

      Обычно люди одобряли казнь. Как правило, осужденным был вор, а люди, зарабатывавшие на жизнь тяжким трудом, ненавидели воров. Но теперь мнения толпы разделились. Этот вор был особенным. Никто не знал, кто он и откуда. Украл он не у них, а у монастыря, что в двадцати милях от города. И украл драгоценную чашу, цена которой была столь велика, что продать ее не представлялось возможным,