Красное Зеркало. Легенда вулкана. Денис Ватутин

асыпая по ночам.

Эдгар Аллан По

      – Контакт! Вводите адреналин… Пульс нитевидный… Синтез – тридцать процентов… Готово… Газ… Дайте газ…

      Я висел под потолком овальной белой комнаты… Что? Страшно? Да…

      Лицо бородатого седовласого мужчины склонилось надо мной.

      – Ты в порядке?!

      – Сатана здесь? – словно сквозь ватную кашу спросил я.

      – Тут… там… в коридоре… – Мужчина в простыне нервничал.

      – Скажи: а инопланетяне есть?

      – Сынок, какие инопланетяне? Что ты ерунду… ой… прости… Посейдон разбушевался… Я не успел… не успел… Прости… Посейдон пока спит… а Тифон работает… он работает на нас…

      Я смотрел на седого могучего старца, который разговаривал с постелью и одновременно будто затылком говорил со мной, висящим под потолком…

      – Тетя Марта тебе гостинцев передавала…

      Запах формалина и хлора…

      – …Говорят, еще три недели…

      – А мы с мамой купили тебе робота – как настоящий: ходит, глазами сверкает, и лазер у него светится…

      – Да ну их, этих роботов, в реактор…

      – Защищает от дурного глаза…

      – Хочу космическую ракету! С пушками! И видеокамеру, как у того дяденьки…

      – Вот когда выздоровеешь…

      Я открыл глаза, и темнота ушла…

      Медленно, сквозь мутно-серую пелену проступала картинка, как в старинной кювете с проявителем: тогда изображения делали вручную.

      На бюро стояла коричневая дугообразная лампа, словно созданная из прессованной ржавчины, бросавшая луч на поверхность.

      Эта поверхность из орехового шпона, эта столешница, напоминала рельеф местности, снятый с большой высоты, со спутника… Какие-то промоины, горизонтали высот, впадины и озера. Выцветшие структуры царапин. Глубина линзы из морилки и лака, местами прорезанная черными угольными бороздами ожогов от жала раскаленного паяльника.

      Казалось, будто я смотрел сквозь ржавое осеннее марево на дно змеящегося резвого ручейка. Плыл и дрожал воздух.

      Звуки и запахи мягкими ростками врезались в меня.

      Я услышал шум… и запах: мазутно-земельный, пропитавшийся дымом…

      Шел дождь… пахло сырой осенью.

      Воздух был свербяще-свежим: в ноздри резко и бесцеремонно врезался озон и гниль.

      Все в одночасье стало сырым и холодным. Сквозь туман пепельных облаков изредка проступали вспышки ионных зарниц.

      Телескоп покоился в футляре, окно было закрыто, и только форточка дышала этим темным и забродившим воздухом.

      В комнате царил какой-то нежилой хирургический порядок: все вещи вклинивались друг в друга, словно зубья шестеренок, будто детали электронной платы.

      Казалось бы, все это естественно: обычное дело… Священная круговерть…

      С кухни донесся зловещий вой на четыре тона – это закипел старинный дедушкин чайник. Раньше меня этот звук заставлял вздрогнуть, а теперь – ничего, привык. Даже нравится.

      Я привычным жестом вытащил из пачки сигарету, взяв разогретый паяльник и прикурив от его жала, – красно-оранжевыми трещинами разошелся кончик сигареты.

      Стало теплее… Запахло незнакомым ватным дымом.

      И вдруг раздался переливистый звонок в дверь, выбивший меня из равновесия. Я встряхнул головой, увеличивая приток крови к мозгу, поскольку был еще во сне.

      Не зная, куда бежать прежде – на кухню или к двери, – я решил, что к двери предпочтительнее: незваный гость, услышав первобытный вой, поймет, что потревожил…

      И под вой чайника я открыл дверь…

      На пороге стоял мужчина в черной шляпе, с которой капала вода, и в мокром черном плаще. Он блестел под скудными лампами лестничной клетки, отражая все сорок ватт призрачной ионизации.

      – Ты меня пустишь? – Он вскинул черные густые брови.

      – Заходи. – Я неожиданно для себя улыбнулся. – А где папа?

      – У него сейчас трудности… Ты же знаешь. А я ему помогаю с эгидой. – Он раскрыл зонтик, поставив его в углу, и повесил шляпу на крючок в прихожей – с нее скатились жемчужины маленьких капель. – Я уберу, – сказал он торопливо.

      – Нет, я. – Продолжая улыбаться, я открыл дверь туалета и вытащил ногой тряпку.

      Он прошел на кухню в одних носках, оставляя за собой мокрые следы, и вой чайника утих.

      – Ты до сих пор не пользуешься пьезо? – раздался голос с кухни.

      – Да, – я возил тряпкой по полу, – привычка, понимаешь.

      Через пару минут мы сидели в креслах и курили.

      – Не ждал меня, наверное? – Сиреневые губы надломились в усмешке.

      – Да вас кто разберет… – начал было я.

      – Ой! – Он комично схватился за сердце, вернувшись в коридор. – На себя посмотри, родственник…

      – Зачем ты пришел? – спросил