Огненные чайки. Алексей Часов

раздеться. А потом мы стали разглядывать птичку. Это была синица: грудка жёлтенькая, а спинка, крылышки и хвостик – чёрненькие. Глазки были плотно прикрыты. И я невольно подумал, зачем дочке понадобилась эта мёртвая птичка. Что делать-то мы с ней будем?

      И вдруг… Или мне показалось? Глазок у птички медленно приоткрылся, блеснув на мгновение какой-то белесоватой поволокой, и закрылся вновь.

      Я взял её в руки и почувствовал слабое сердцебиение. Никаких сомнений не оставалось: она была жива. Только, видать, окоченела от холода. Вот и упала, не в силах держаться. Тут её дочурка и подобрала.

      Я объяснил это Машеньке, и она, узнав, что птичка будет жить, когда отогреется, очень обрадовалась. Мы достали коробку из-под обуви, положили в неё ваты, а сверху – птичку, предусмотрительно закрыв коробку крышкой.

      Потом пошли обедать.

      А когда вернулись в комнату и Машенька сняла крышку, увидели, что синица ожила. Она сначала потрепыхалась в коробке, затем выскочила из неё и побежала, мелко-мелко семеня ножками.

      Дочка хотела поймать птичку, да не тут-то было: синица подпрыгнула, взмахнула пару раз крылышками и взлетела на стол, со стола на шкаф, а со шкафа – на гардину, и, усевшись там поудобнее, наблюдала за нами.

      Я видел, насколько велико желание дочки взять в руки ожившую птичку.

      – Давай попробуем дать ей пшена, – предложил я Машеньке.

      Дочка обрадовалась, думая, что этим она подкупит синицу и та даст ей хотя бы погладить себя. Мы достали блюдечко, насыпали в него пшена и поставили на пол. Но синица даже глазом не моргнула, по-прежнему оставаясь на облюбованном месте.

      Тогда я переставил блюдечко на шкаф, куда дочка не могла дотянуться. Так что синице, казалось бы, бояться нечего. Но птица не реагировала и на это. Так до самого вечера и просидела на своём месте.

      На следующий день перед уходом на работу я обнаружил синицу сидящей на гардине. Пшено в блюдце осталось нетронутым.

      «Странная птица, – подумал я, – ведь голодная, наверно, а не ест».

      А когда вернулся домой, увидел, что синица летает, перепархивая с одежного шкафа на книжный, а потом на гардину, и покрикивает, словно обеспокоенная чем-то. А дочка с удивлением следит за нею.

      – Ожила наша птичка, – сказала Маша. – Только вот не ест ничего.

      – А может, она не привыкла есть из блюдечка, – решил я и насыпал пшено прямо на шкаф.

      Но синица так и не дотронулась до корма. А всё продолжала летать по комнате, отдыхая лишь на гардине у окна. И я, вспомнив, что сегодняшний день теплее вчерашнего, подумал: наверное, птичка почувствовала ослабление мороза, и ей хочется на волю.

      Я предложил Маше выпустить птичку, но она скривила личико. – Понимаю, – настойчиво продолжал я. – Конечно, хорошо, когда дома птичка. Но что делать, если она привыкла к воле. Тем более что она ничего не ест у нас. Погибнет, как в одной сказке.

      – Какой? – заинтересовалась дочка.

      – Расскажу, – с готовностью предложил я. – Только давай выпустим птичку.

      – Ну ладно, – согласилась Маша, немного подумав.

      Мы открыли форточку и вышли из комнаты, оставив её проветриваться перед сном. А когда вернулись, синицы уже не было. Дочка с сожалением вздохнула. Но я успокоил её, закрывая форточку:

      – А сейчас будет сказка.

      – Про синичку?

      – Про синичку. Раздевайся и укладывайся.

      Когда Машенька улеглась, я подсел к ней поближе и начал рассказывать:

      – Один человек поймал синицу и посадил её в клетку. А она ему и говорит:

      «Отпусти меня, я тебе за это дам серебряных пёрышек, которые превратятся в серебряные монеты».

      Человек не поверил. Тогда синица встряхнулась – из неё выпали серебряные пёрышки и сразу же превратились в монеты.

      «Вот видишь, – сказала синица. – А теперь отпусти меня. Я буду прилетать каждое утро и приносить серебряные пёрышки».

      Но человек не поверил птице. Он боялся, что она улетит и больше не вернётся. Одолела его жадность, и он не выпустил птицу.

      А потом как-то человек узнал, что есть на белом свете журавль, который сбрасывает золотые перья, и они превращаются в золотые монеты.

      Оставил человек свой дом и отправился на поиски этой невиданной птицы. Долго блуждал он по свету, но так и не встретил её. А когда вернулся домой, синица уже умерла. Кормить её было не ком у.

      Вот как вышло: погнался человек за большим, меньшее потерял. Недаром говорят: не желай журавля в небе, а подержи хотя бы синицу в руках. Вот ты её и подержала.

      – Да, только немного, – вздохнула Машенька.

      – Ничего, – улыбнулся я. – Если хочешь, давай завтра сделаем кормушку, вывесим её на балконе, засыплем пшена, и прилетит твоя синичка.

      – Давай, – оживилась дочка. – Только вот прилетит ли?

      – Обязательно, – успокоил я её, погладив по голове. – Уж если побывала у