Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. Почти детективная история. Лаврентий Гурджиев

ржуазные агитационные удочки. На Октябрьскую революцию и большевиков взваливают вину за гибель в гражданской войне десятков миллионов человек. У антикоммунистов вечные нелады с арифметикой. В действительности наша революция была одной из самых бескровных. При взятии резиденции Временного правительства – Зимнего дворца погибло по одним данным 6 человек, по другим 2, по третьим вообще никто не погиб. Во всей необъятной державе советская власть установилась в течение примерно трёх месяцев, что было признано в мире как её триумфальное шествие. По оценкам историков – наших и не наших – жертв за это время, несмотря на то, что социальное противостояние в России достигло наивысшего накала, было не более 200 человек, убитых с обеих сторон. Правда, очень скоро грянула гражданская война…

      Вот небольшой и наглядный срез её итогов. Красными в 1918–1921 гг. было приговорено к расстрелу шесть с половиной тысяч гражданских лиц. Белые тоже прибегали к судебным процедурам, но число приговорённых ими к смертной казни гражданских лиц составило за тот же период 112 000.

      Каковы были пристрастия наших врагов – отражено в кипах приказов и донесений, протоколов и писем, фотографий и даже киноплёнок, которые суть зафиксированная, но малая толика белогвардейского вандализма. На той войне нам было не до заботы о будущих архивах. Надо было спасать страну, которую мировая закулиса, обретавшаяся на Западе, сделала поставщиком пушечного мяса для развязанного ею в 1914 году всемирного кровопролития.

      Закулиса возмутилась «самоуправством» большевиков, помешавших этому глобальному злодеянию, заклеймивших империалистическую войну, покончивших с участием в ней России. Разгневало то, что большевики национализировали её собственность. А тут ещё отказ какого-то Ленина признать и вернуть иностранные займы, полученные царским правительством, их же и растранжирившим.

      Запад боялся, что солдаты европейских армий по примеру русских тоже воткнут штык в землю, откажутся воевать за господские интересы. Он выпустил на сцену самых реакционных русских и нерусских политиков и через них вмешался в наши внутренние дела – провоцированием междоусобицы, организацией политических интриг, экономической разрухи, голода, интервенций.

      Страна в ту лихую годину потеряла 3–4 миллиона человек только мирного населения. Специалистам пришлось прибегнуть к очень сложным расчётам, чтобы вывести эту цифру: отсутствует не просто достоверная демографическая статистика, а вообще подобие статистики. Данные о прямых военных потерях обоснованы ненамного точнее: красные – 650 (870) тысяч человек, белые – 230 (400) тысяч. В скобках указаны варианты подсчётов; они колеблются ещё и потому, что некоторые специалисты учитывают потери с 1918 по 1921 год, другие – по 1922-й.

      Это данные по регулярным войскам. Но ещё были погибшие красные партизаны. Понесли утраты махновцы, отряды «зелёных», множество иных «атаманских» формирований. К подсчётам этих жертв даже слово «приблизительно» неприменимо.

      Серьёзная историография полагает, что в общей сложности гражданская война отняла жизнь у 5–7 миллионов наших соотечественников, хотя иногда склоняется к 10-миллионной отметке. В последнее число включаются людские потери и в виде эмиграции. Сущий пустяк в глазах капиталистической системы, для которой не было и нет ничего дешевле неизбранной, чужерасовой, чужеклассовой жизни.

      Но фальшивые радетели гуманизма тоже вызывают у нас не лучшее к себе отношение. Стеная о 20-30-40 миллионах жертв гражданской войны (есть даже большие цифры, т. е. большее умопомрачение), они хотя бы исторического приличия ради не винят в этом равно революционеров и контрреволюционеров. Проклятья изрыгаются лишь в адрес большевиков.

      Те события, тот гигантский общественный разлом не располагали к сантиментам и проходили не только и не столько через суды и трибуналы. И белые, и красные, как на фронте, так и в тылу бились насмерть. И белые, и красные без всякого суда арестовывали, расстреливали, брали заложников. Официально провозглашались и белый террор, и красный террор. Однако мы никогда не унижались до того, чтобы приписывать противнику то, чего не было, изгаляться и пакостить на бумаге.

      Да, белые не церемонились ни с военнопленными, ни с мирными жителями. Вешали, рубили «в капусту», к стенке ставили, живьём сжигали, пилами распиливали, на груди и на спине вырезали пятиконечные звёзды, пороли, морили голодом, по-другому мучили. Но не лакомились их кровью.

      А вот большевики, оказывается, «жадно лизали и пили кровь пытаемых жертв» (цитата). Сочинители запугивали россиян, европейцев, американцев, читателей и слушателей на всех континентах историями о поголовных расстрелах эмигрантов на границе, национализированных и сведённых в коммуны жёнах, обобществлённых зубных щётках, вампирах из ЧК. Правдоподобия ради даже назывались фамилии этих исчадий ада в кожаных куртках, с маузерами на боку, с рогами под фуражками, хвостами под галифе и копытами, запрятанными в сапоги.

      Католические и протестантские попы уверяли охающих и ахающих прихожан, что большевики ненавидят стариков и обрекают их на мучительную голодную смерть. Дескать, провозгласили же ленинские бандиты, что, кто не работает, тот не ест, вот и отнимают еду у немощных и престарелых. Многие