Благовещенье. Ирина Маркова

чества уже по достоинству оценили её талант, ярко проявившийся в многочисленных публикациях, в книгах «Свет в окне» и «Лето Господне». И о чём бы она ни писала, её строки неизменно пронизаны любовью к родной природе, к талантливым русским людям, к Родине нашей России.

      Россия словом и мечтою,

      И Богу вечному во славу

      Строфой сияет золотою

      И куполами златоглаво.

      Лирический стихотворный сборник «Благовещенье» Ирины Марковой, попавший в ваши руки, состоит из двух частей: «Голгофа» и «Новый век». Автор сразу же, без раскачки бросает нас в холодную пучину серьёзнейших библейских преданий – «Голгофа», «Обетование Господне», «Благовещенье». Известные христианские сюжеты предстают перед нами в оригинальном отображении, органично переплетаясь, сливаясь в мощнейший поэтический гимн Господу, Его Свету, Его даруемой нам Радости. Отточенная, филигранная поэтическая техника захватывает нас и влечет в удивительный мир тонких наблюдений и глубоких обобщений, выстраиваемый автором.

      Православно по улицам носится

      Звон заутренний русской души.

      Время утренне мимо проносится

      И полуденно тает в тиши.

      Она разнопланова в своём настроении, эта высокая песня. Вот совершенно хрустальный мотив, явленный автором в стихотворении «Святочная ночь»:

      Только взглядом проводить,

      Фантазируя на Святки,

      Серебро как воду лить

      Лунным светом без оглядки, —

      перемежается философски грустным тончайшим поэтическим наблюдением в строфах стихотворения «Поплачь со мною, Богородица»:

      Поплачь со мною, Матерь Божия,

      Чтоб, со свечой лицом к лицу,

      Мы, друг на друга не похожие,

      Душой приблизились к Творцу.

      А что за прелесть строки из стихотворения «Лето Господне»:

      Где-то будущее запоздало,

      Иль увязло в сугробах где-то.

      Настоящего слишком мало,

      Чтоб понять Господнее лето.

      Вторая, большая часть книги «Новый век» густо заселена отменно точными поэтическими зарисовками, наблюдениями и даже открытиями. Удивительно, но в этой совсем не маленькой по нынешним меркам книге практически нет так называемых проходных стихов! Она мне видится золотым початком, буквально набитым янтарными зёрнами поэтических озарений и находок. Меня лично сильно поразил отстранённый сюрреализм стихотворения «Холодная весна». Здесь и «расколотый пополам… колышется день», и «раскаявшаяся вода», и «мчащиеся в прошлое» и «останавливающие слова» ручьи…

      Опять от снега чистого

      Заколыхался март.

      Не стоило неистово

      Впадать в такой азарт.

      Такого оригинального «портрета Весны» я не встречал давно! Поэт как никто чувствует стремительное ускорение Времени, искажение Пространства: Внезапно наступило лето, / Чтобы внезапно пролететь («Капризное лето»). Или: Жизнь короче, ночь длиннее, /Даль яснее, тише сны… где… под ритм стихотворений / Во вчера уходит век («Тихая осень»).

      Едва ли не в каждом втором стихотворении эта щемящая прощальная нота:

      Давно уж мир не тих, не прост,

      В старинном вальсе нота фальши,

      А я бегу средь бурь и гроз,

      Бегу – а радуга всё дальше.

      Поэт, сочно чувствующий русское поэтическое слово, отдаёт ему дань особого уважения:

      Как в зеркале отображенье,

      Кружила ранняя листва,

      Как Господа Преображенье,

      Весь мир преображён в слова.

      Мир поэта Ирины Марковой буквально пронизан яркими поэтическими ритмами и единственно точными образами-словами:

      Это рифмы зазвучали,

      Утро в небе рассмотрев…

(«Утоли мои печали»)

      И совсем не случайна творческая «перекличка» с такими тончайшими лириками нашей Поэзии, как Александр Пушкин («Пушкин»), Сергей Есенин («Голубая даль весны» и «Приближение осени»), Александр Блок («Аптека, улица, фонарь» и «Осеннее вино»).

      Ирина Маркова, обращаясь в своём стихотворении «Поэт» к творчеству коллеги, на самом деле пишет именно про себя:

      А поэт всё поёт и поёт,

      Потому что Господъ призывает.

      Поэт Ирина Маркова, несомненно, входит в узкий круг тонких современных лириков, пишущих в традиции и в поэтике лучших классических поэтических канонов. Ей чуждо холодное экспериментаторство, формалистское истязание русского слова. И живое стихотворящее Слово платит ей за это уважение особой пластичностью