Высотка. Екатерина Завершнева

се было не совсем так

      Гарик обидится, что его вывели непротивленцем

      и припомнит тебе каждый случай

      когда ему удалось стукнуть кулаком по столу

      Баев опять возомнит о себе бог весть что

      впрочем, что бы ты ни написала, он обязательно возомнит

      Петя усомнится, а Гарик припомнит

      поэтому заткни уши и пиши

      если жизнь не расставила все точки над и

      сделай это за нее!)

      нет, Митя, ты не понимаешь

      чтобы рассказать о нас (usbut not them)

      придется выбросить то, что к теме не относится

      в особенности крупное, проблемное и социально значимое

      забить на потерянное поколение

      за новостями не следить, в выборах не участвовать

      оставить в покое «лихие девяностые»

      собирать мелкое, незначительное

      хуже того, сугубо личное, въевшееся как ржавчина

      невыводимое как солнечный ожог

      думаешь, нас поймут?

      (хватит изливаться, говорит Баев

      подгребай ближе к делу – что там у тебя невыводимое

      как пятно от портвейна на белом лабораторном халатике?)

      ладно, давайте поименно:

      из незначительного предлагаю оставить

      Большую химическую аудиторию

      двушки, пятнашки и жетончики на метро

      пиво «Хамовники», «Медвежью кровь»

      приватизационный чек на 360 Кб

      письма, записки и выписки из зачетки

      номера вагонов и комнат, все до единого

      улицы Карла Либкнехта и Розы Люксембург

      фоновый радиоэфир

      длину саундтреков с точностью до секунды

      наушники в кастрюле, яичницу на утюге

      сахарную вату, Лёхиного кота

      швейную машинку и слово «оверлок»

      (которое страшно хочется вычеркнуть)

      начальника поезда «Симферополь – Москва»

      и даже кроссворд в киевской гостинице

      который кто-то оставил на столике

      на случай, если объявится заезжий эрудит

      знающий все реки Индонезии

      впрочем, это детали

      а общее умонастроение можно выразить так:

      нам по двадцать

      ничего особенного, все как у других

      но кажется, что это происходит только с тобой

      (согласен, это весьма продуктивное заблуждение

      подтверждает Петя, снимает очки, трет переносицу

      глаза красные, опять торчал у компа, типа работал

      и все-таки, что ты собираешься делать?)

      очень просто, Петя, смотри –

      рассказать:

      о том, как встретились на лестнице

      и дальнейшее тоже стало лестницей – путешествием к

      добавить в скобках:

      на лестнице не живут

      там только курят, ссорятся или целуются

      она ведет прямо на крышу

      где небо опутано проводами

      и отвесные звезды

      признать, наконец:

      прожили три года в голубятне над городом

      были свободны, как может быть свободно

      беспозвоночное, впечатанное в известняк

      и тем не менее проиграли – как и все остальные до нас

      (ой, только не надо опять про свободу, заводится Митька

      я добросовестно внимал тебе, Баеву

      вместе и по отдельности

      но вы мне так и не объяснили

      зачем столько сложностей, когда на самом деле все просто

      freedom’s just another word for nothin’ left to loose

      разве что-то изменилось с тех пор

      как мы это слушали в два наушника

      возвращаясь домой по ночной Москве?)

      а закончить примерно так:

      прошлое быстро выветривается

      оставляя провалы и впадины

      мертвые точки воздушного рельефа, рытвины звезд

      словам не за что зацепиться

      и только невероятная острота зрения

      как будто зрительные волокна стянуты в точку

      а там ранняя весна, обледеневший город

      улицы, бульвары, сады, которых давно нет на карте

      наглухо запертая комната, солнце в окно

      старая мебель, пыль

      подоконник, голуби

      мы отсюда и не уходили

      сидим в кармане, как яблочные семечки-близнецы

      из которых еще неизвестно, что вырастет

      когда