Призвание – опер. Вячеслав Жуков

одобие льда, а душа покидает бренное тело вместе с убегающей водой. Зато через секунду-другую все внутри наполняется живительной силой, и уже чувствуешь себя, словно заново появился на свет.

      Конечно, по правилам, это следовало бы делать во дворе, на свежем воздухе, как рекомендовал Порфирий Иванов. Но Федор решил ограничиться ванной, чтобы не будоражить воображение соседей. Неправильно поймут. И такое же неправильное мнение сложится о нем.

      После обливания был обязательный плотный завтрак. Даже если не было аппетита, Федор вталкивал в себя большую тарелку овсяной каши с изюмом, запивая ее чашкой кофе с двумя-тремя бутербродами с сыром. Зато потом он мог не принимать пищи до самого вечера, что при его работе случалось довольно часто, и при этом чувствовать себя вполне сытым.

      Ровно в половине девятого Федор Туманов был в Управлении уголовного розыска, где вот уже десять лет работал в должности оперуполномоченного уголовного розыска. И причем работал неплохо, за что неоднократно поощрялся руководством. Если бы не его ершистый характер, он мог возглавить отдел, но в силу таких качеств, как неуживчивость с начальством и излишняя прямолинейность, которая была многим не по душе, смог дотянуть всего лишь до старшего опера. И то благодаря покровительству своего давнего приятеля подполковника Сереброва, начальника по кадрам. Они в чем-то были очень похожи. Серебров тоже частенько резал правду-матку в глаза. Но в отличие от Федора он был кадровиком и не владел и половиной той секретной информации, в курсе которой был его приятель.

      Но начальник отдела кадров сумел убедить вышестоящее руководство, что Туманов заслуживает большего, чем быть просто опером. И тогда Федора поставили старшим и тут же прибавили к его трем звездочкам на погонах еще одну.

      За пультом в дежурной части сидел один офицер, старший лейтенант Володин, без помощника, что категорически запрещалось приказом начальника управления. Да и по утрам обычно в дежурке, как на хорошем базаре, не протолкнешься. Участковые, оперативники – все заходят сюда узнать, как прошли сутки и что произошло криминального. Пока не покажется начальник управления генерал-майор Семенюк. Тогда все лишние из дежурки улепетывают, как тараканы по щелям.

      Похоже, сегодня это уже произошло. Лишнее подтверждение тому сам дежурный офицер Володин. Сидит за пультом весь красный, издерганный.

      Едва Федор показался в коридоре, Володин, ошалев от счастья, замахал ему рукой. В другой он держал телефонную трубку.

      – Здорово, Володин, – протянул Туманов руку для приветствия. – Смотрю, запарился ты. Вон мордашка какая, хоть прикуривай.

      Володин глянул на него, как на спасителя, посланного с небес, и пожаловался:

      – Опять втык от Вано получил, – назвал он Ивана Ивановича Семенюка кличкой, которая к нему прилипла в управлении. Старику не раз доносили про тех, кто называл его так. Потом у этих сотрудников возникали неприятности. Но Володин знал, Федор не из стукачей.

      – Слушай, Федя, как друга тебя прошу. Выручи. Группа у меня на выезде. Даже помощника отправил на вызов. Сейчас смену сдавать, а тут с улицы Куприянова позвонили. Какой-то инвалид там откидывает копыта. Я тебя умоляю, Федя. Слетай ты Христа ради на эту улицу. Глянь, чего там. Опроси инвалида быстренько, пока он душу не отдал. А, Федя? Я думаю, там без криминала. У кого рука поднимется на инвалида? Ты с него возьми объясненьице. Мол, случилось все по собственной неосторожности. Ты меня понимаешь, Федя? На кой черт с инвалидом возиться? Забот, что ли, у нас других нет? Выручи, Федя? Ну, сам видишь мое положение. Вано взъелся. Выгонит меня к чертовой матери. Помоги, Федя. Умоляю, – взмолился старлей, едва не всхлипнув.

      Федор стоял в раздумье. Ну, Володин дает. Как обухом по голове. Уж лучше бы и не заходить в дежурку. Зашел спросить, как дела, а тут на тебе. Своих дел полно, а он еще инвалида подсовывает. Возись с ним. А если там криминал?

      Этот вопрос Федор и задал дежурному. Но старший лейтенант только рукой махнул, давая понять, что там дело пустяковое.

      – Да какой криминал, Федя? Женщина позвонила, сказала, он на инвалидной коляске упал. Алкаш безногий. Такому кефир сосать нельзя, а он, сволочь, водку пьет.

      – А куда его понесло с утра пораньше? – спросил Федор, мысленно прикидывая, сколько по времени езды до улицы Куприянова. Получалось по его прикидке минут десять, пятнадцать. Это не так уж и много. Хотя ехать не хотелось, но пожалел Володина. Противное качество. Других выручаешь, а себе только проблемы создаешь. В этом Федор убеждался не раз.

      – Он небось за водкой покатил, – гудел над ухом суетливый старший лейтенант, высказывая свое предположение. – Они ведь знаешь как? С вечера обожрутся. Продрыхнутся ночью. А утром похмеляться надо. Наверняка в лавку жизни за живительной микстурой поехал. – Володин щелкнул себя по горлу и сказал умоляюще: – Пока он еще богу душу не отдал, съезди, Федя?!

      – Ладно, черт с тобой! Все равно ведь просто так не отвяжешься. Съезжу. Только на чем? Давай машину, – потребовал Федор, для себя определив: если в данный момент у Володина под рукой не окажется машины, пусть тогда просит кого-нибудь другого. Даже где-то в глубине души