На смерть Гоголя. Константин Аксаков

м поэтическим трудом связывались все надежды, все будущее нашей литературы. Теперь исчезли ее надежды, а может быть, и все ее будущее, вместе с потерею величайшего русского писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто стало в рус. лит., ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой горькой мысли, что еще невозможен стройный и последовательный отчет о заключившем, – да, заключившем! – уже свою деятельность гениальном писателе.

      Десять лет перед нами трудился он неослабно над своею поэмою «Мертвые души», посвящая этому труду своему все силы своей жизни, все могущество своего таланта; и не окончив его, навсегда покинул нас Гоголь. Сама жизнь Гоголя как художника полна чрезвычайно важного и строгого смысла. Талант его не был для него, как для большей части художников, только природным даром, которым художнику остается только тешиться в жизни да набирать дани похвал и выгод житейских. Великий талант свой принял Гоголь как долг, наложенный на него свыше, который обязан он нести в течение всей своей жизни. Строго понял он призвание художника; не улыбаясь сам, производил он своими сочинениями смех, полный художественного наслаждения. Известно его слово, где так высказал он себя, когда сказал: «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадную несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы». Весь обращенный к Богу, всегда трудился он внутренно и часто говорил, что жизнь не веселье, не удовольствие, но и труд, и подвиг. А стоит только не бежать духовного труда, – он явится, великий и бесконечный. – Вспомним, что так строг, так чист и так важен был поэт, произведения которого, по невежественному мнению некоторых, только грязны и непристойны и, по впечатлению многих, только смешны.