Территория войны. Алексей Пронин

вольный частный сыщик, каким был в последние годы. Но и полицейский я тоже не вполне – наполовину милиционер, потому что даже вывески на отделениях пока не сменили, не успели еще. И словечку «мент» в народе не придумали подходящую замену. Да и всех нас вывели пока «за штат», до полной проверки «на вшивость», то бишь на взяточничество и связь с криминалом. Кто заслужил честное имя, того возьмут, а в ком сомневаются – тот свободен. Я не стал дергаться, просто оформил очередной отпуск. Вернусь через месяц – все за меня само собой решится. А пока я в отпуске и «за штатом», то есть – вольная птица. Словом, я – новый русский полицейский.

      Он позвонил мне два часа назад. Я уже собирал вещи в дорогу, намереваясь выехать на своем мотоцикле из жаркого и пыльного города в середине дня и заночевать где-нибудь по пути. Август – любимый месяц года, я думал только о грибах и о рыбе в чистых прохладных озерах, поэтому телефонные звонки были сейчас совсем некстати. Я давно не частный сыщик, но мне продолжали звонить: и старые клиенты, и незнакомые, по цепочке рекомендаций. Всем им было плохо, все они нуждались в моей помощи.

      В телефонной трубке звучал голос человека немолодого, солидного, привыкшего к почтению и вниманию, но более всего – к власти. После вводных и ничего не значащих слов мужчина готов был высказать свою просьбу, но почему-то замялся. То ли побоялся сказать об этом по телефону, то ли почувствовал, что его проблемы мне не ко времени. Он вдруг замолчал, в трубке раздавалось только его сопенье, а через пару минут я все-таки услышал наконец:

      – У меня пропала внучка. Уже с неделю. Вы поможете?

      Настала моя очередь помолчать. Это была скорбная просьба, – и по моему опыту, и по статистике, – очень скорбная: ведь целая неделя прошла.

      – Сколько ей лет?

      – Семнадцать, в июне школу окончила.

      – В полицию обращались?

      – Сразу. Никакого результата.

      – Хорошо, давайте встретимся. – Я назвал время, адрес уличного кафе, свои приметы и с досадой положил телефонную трубку.

      Можно было распаковываться. Отказать ему я не мог. Я был в отпуске и уже ощущал себя вольной птицей, но все-таки ведь я – полицейский. Тем более на службе занимаюсь экономическими преступлениями, а это – работа с бумагами, компьютерными сетями, дисками и прочими немыми свидетелями преступлений, и по живой оперативной работе я скучаю. Несколько дней из месячного отпуска ничего не меняли. И еще, мне нужны были деньги: я копил на новый мотоцикл. Тогда я не мог предположить, что дело окажется много серьезнее, отпуск пропадет, а через пару недель более половины людей, с кем мне придется работать, будут убиты, и я окажусь свидетелем этого...

      В кафе я сел на открытой террасе. Вынул из кармана блокнот и положил на столик. В заднюю обложку блокнота был встроен цифровой диктофон. Почти все встречи, особенно первые, я записываю – чтобы потом сопоставить детали, и как своего рода документ, поясняющий для третьих лиц мои отношения с клиентом. Будущие события непредсказуемы, бывали случаи, когда только эти записи и могли, в глазах правоохранительных органов, отделить меня от проходящих по этому делу преступников.

      Я имел в Москве репутацию специалиста по корпоративным конфликтам. В основном это незаконный захват предприятий, разборки между владельцами, кражи акций со счетов – грязь страшная, но очень дорогостоящая: замешаны десятки, а то и сотни миллионов долларов. Поэтому все это сопровождается любой, вплоть до самой черной, уголовщиной. Полицию все избегают до последней возможности – рыльце в пушку почти у каждого. На нынешней службе я занимаюсь почти тем же, зато имею куда больше прав и возможностей.

* * *

      Он приехал на дорогом «Мерседесе», с шофером в форменной фуражке и с мрачным охранником на переднем сиденье. Грузно выбрался из машины и, на ходу оглядывая немудрящее заведение, направился к террасе. Не протянул руку, только кивнул, слегка улыбнулся и, присев, начал разглядывать и теребить в пальцах салфетку.

      – Фотографии принесли?

      Он достал из кармана пиджака конверт и протянул мне. На снимках, сделанных у моря, – хорошенькая девушка в купальнике, вокруг – радость, солнце, счастье. Одна фотография для паспорта – серьезная маленькая блондинка, и еще одна – с выпускного школьного бала, здесь она счастливо улыбается среди друзей, на ней роскошное бальное платье, с алой лентой через грудь.

      – Рассказывайте.

      – Она не вернулась домой в субботу... Вечером ушла, и все. Сегодня четверг, почти неделя прошла. Сначала думали, ну, знаете... все молодые. А в воскресенье к вечеру обратились в полицию. Но для них она – пропавшая без вести.

      – Вы думаете иначе? Похищение? Кто-нибудь выходил на контакт?

      – Нет. – Он вытер платком лоб и высокую залысину.

      – Друзей опрашивали?

      – Всех, кого знал, и полиция тоже.

      – А парень у нее был? С ним говорили?

      – Парень? Весь июль мы отсутствовали, а в июне ее с выпускного бала привез такой... черненький и вроде бы постарше.

      – Родители знают парня?

      Мужчина засопел, но промолчал.

      –