Ангел по имени Мельциар. Кирилл Токарев

ла про себя, словно молитву или заклинание.

      Яркое утреннее солнце, ярмарка в городке Истбридж, улыбающийся отец – все это теперь казалось далеким и ненастоящим, как волшебный детский сон. Война, о которой так долго говорили, оказалась вдруг совсем рядом, разрушив спокойный быт жителей Лунных Предгорий.

      Перед глазами Лери мелькали ветки и черные стволы деревьев, но девушка видела оскаленные морды боевых коней, свирепые маски забрал и взлетающие к небу мечи. Там, на городской площади, смерть собрала щедрую жатву. Закованные в доспехи воины без жалости разили собравшихся на праздник крестьян, не делая различия между детьми и стариками, между мужчинами и женщинами. В круговерти кровавого кошмара отец успел оттолкнуть Лери к груженным товарами телегам, а сам, крестьянин и сын крестьянина, никогда не державший в руках ничего острее кухонного ножа, подхватил с земли выпавшую из рук городского стражника алебарду. Подхватил, чтобы мгновение спустя рухнуть на залитую кровью мостовую.

      «Беги домой…» – успел прошептать тогда отец, и это были его последние слова.

      Домой… Лери не помнила, как выбралась из погруженного в хаос всеобщей резни городка. Кажется, кто-то пытался ее задержать, остановить, возможно, ее даже преследовали. Однако Всевышний милостив к беззащитным: несмотря ни на что, девушка сумела достичь опушки леса, что разделял пылающий Истбридж и ее родную деревню.

      Сколько ей еще идти? Уж точно никак не меньше двух миль. По дороге гораздо дольше, дорога сильно петляет между холмов, но у тех, кто напал на Истбридж, есть лошади, а у нее вся надежда только на собственные ноги. Темнеет в глазах. Лери присела на пожухлую траву, слушая, как гулко стучит в ушах кровь. Долго сидеть нельзя, на это просто нет времени, но, если она не передохнет сейчас, она не сможет идти дальше. А дома – мать и два младших брата, Патрик и Хэмиш, а еще старый священник Осфрид, и деревенский староста, и дурочка Магда… Если она не успеет, то все будет в точности как на городской площади. Но она сможет, она должна успеть! Не обращая внимания на боль, Лери поднялась на ноги и медленно побрела вперед.

      Неласковое и хмурое осеннее солнце угрюмо глянуло из-за серой пелены облаков, скупо одарив бредущую лесной тропой девушку надеждой. Но, как только Лери вышла из-под полога погруженного в сон леса, надежда разбилась, словно упавшее на каменный пол зеркало. Над родной деревней клубился жирный черный дым.

      Кажется, она кричала? Билась в рыданиях, взывала к Всевышнему, умоляла Небесного Отца покарать безжалостных убийц? Или в порыве гнева и скорби она звала совсем иную силу, взывая к ярости Того, о ком тихий и печальный Осфрид говорил на проповедях, сбиваясь на едва слышный шепот?

      А потом, заплаканная и растрепанная, с перемазанными землей руками и сбитыми до крови ступнями Лери побрела вперед. Туда, где еще утром стоял ее дом. Туда, где несколько часов назад ее ждали мать и братья. Теперь она не плакала – слез просто не осталось. И лишь одна мысль билась в ее голове умирающей осенней бабочкой…

      «Я не успела…»

      Родная деревня встретила Лери густым чадом погребального костра. Дома, служившие кровом и защитой, полыхали ярко, с какой-то безумной, сводящей с ума красочностью. Краем глаза девушка видела снующие среди огня и дыма тени. Грабители? Или чудом уцелевшие обитатели пылающих жилищ? Если кто-то выжил – то надо помочь, указать путь из огня или хотя бы просто закричать, дать знак, что они не одни. Эта мысль скользнула по самой кромке сознания Лери, но девушка осталась к ней безучастна. Как зачарованная, она шла по ведущей к маленькой деревенской церкви улице. Там, впереди, был ее дом. Там ее ждали. Ждали еще несколько часов назад.

      На трупы, так похожие на сломанные куклы, Лери старалась не смотреть.

      Крепкие руки в кольчужных перчатках сильно сдавили ей плечи. Девушка дернулась, забилась, словно пойманная птица, но чужие и холодные руки держали ее крепко.

      – Дальше тебе идти не надо, – голос над самым ухом. Уверенный и спокойный. – Там только смерть. Все, кто жил в этой деревне, – мертвы. Воины Юбера де Лали не щадят сторонников Императора.

      – Пусти! – Лери попыталась вырваться, и стальные кольца кольчуги больно впечатались в ее плечо. – Там мои родные, там мама, братья… – Девушка разрыдалась, уже не сопротивляясь накатившейся волне отчаяния.

      – Там только трупы. Пойдем. Наймиты де Лали все еще рыщут по округе. – На плечи Лери лег теплый, подбитый мехом плащ из алого бархата. – Поверь мне, ты уже никому из них не поможешь. И я тоже не помогу.

      Всхлипывая и ничего не видя сквозь застилающие глаза слезы, Лери подчинилась. Впрочем, далеко уйти им не удалось. Трое всадников нагнали Лери и ее таинственного спасителя на расстоянии двух полетов стрелы от разоренной деревни. Вороненые доспехи, черные с прозеленью плащи и безжалостные, ловящие отблески пламени клинки. В намерениях воинов сомневаться не приходилось: всадники даже не попытались заговорить, сразу бросившись в атаку. Против воли, Лери зажмурилась… А когда, спустя десяток ударов сердца, она открыла глаза, все уже было кончено. Тот, кто увел ее из пылающей деревни, тяжело дыша, опирался на окровавленный меч. И с хриплым ржанием бежали