Рыцарь-маг. Игорь Ковальчук

о живописца и ювелира, сравниться с ним в подборе оттенков не сможет никто.

      Три дня, всего три дня спокойного плавания по лазурному складчатому плащу земли – и вот конец безмятежной красоте. На смену ей пришла красота грозная и смертоносная. Одна буря за другой, сперва слабые, затем сильней. Меж ними случались один-два ясных дня, а то и больше, и под конец моряки поверили, что дальше все пойдет хорошо.

      Разыгравшейся словно по мановению чудовищной длани бури никто не ждал, может, потому и не подготовились. Тягостные, пасмурные, почти безветренные утро и день, когда горизонт был занавешен кисеей дождя, но до корабля непогода не добиралась. Затем настал полный штиль, и тут с запада стали наползать черно-синие, густые, как кисель, тучи. Они собирались вместе, и синева медленно перешла в багрянец. Ошеломленная необычной картиной, девушка-змея любовалась потемневшим небом. Затишье было такое, что закладывало уши, и даже голоса и стук сапог по дереву стали глуше. Под сгустившимися тучами возник ветер, он завился тугой воронкой, напоенной водной пылью, и морская вода стала втягиваться в нее. Серпиана, очень плохо знающая море, не понимала, что происходит. Молодой рыцарь подошел к ней, обнял за талию и шепнул на ухо:

      – Иди в трюм. И лучше тебе переодеться. Будешь вся мокрая.

      – Ты еще боишься, что я утону? – спросила она, мягко улыбаясь. В ее улыбке была уверенность в собственной неуязвимости.

      Дик размышлял недолго.

      – С какой скоростью плавают змеи?

      – Какое это имеет значение? – изумилась девушка.

      – А ты подумай.

      Красавица пожала плечами и, фыркнув, спустилась в трюм, признав его правоту – за уносимым бурей кораблем даже самая ловкая змея-оборотень не угонится.

      Дик остался наверху. Он не считал себя моряком, умел управляться только с небольшим рыбачьим шлюпом и в настоящую бурю еще никогда не попадал. Странное дело, бешенство стихий не внушало ему страха, наоборот – наполняло чувством восторга, преклонения перед могуществом Создателя. В такие минуты он в глубине души ощущал настоящую любовь – то ли к Богу, то ли к жизни, может быть, к земле, которая так прекрасна и величественна. Молодой воин стоял у самого борта, крепко держался за канаты и наслаждался.

      Ветер рвал паруса, веревки и одежду, забрызгивал палубу мелкой водной пылью, так что скоро стало трудно дышать. Моряки торопились зарифить паруса, рыцари забирались под палубу, прибирали те вещи, которые могли быть смыты, пытались успокоить лошадей в трюме. Буря налетела стремительно, вырвала у моряков из рук один из парусов и унесла его прочь. Светлое полотнище изогнулось, словно птица, взмахнувшая крыльями. Волна смыла с корабля все, что не успели убрать, подбила под колени тех, кто не успел повернуться боком. Одежда промокла до нитки в один миг, но Дику не стало холодно или неприятно. Он чувствовал себя совершенно счастливым даже тогда, когда налетающая волна била его в грудь с необычайной силой, когда брызги секли по лицу.

      Корабль несло по волнам со скоростью, пугавшей не только воинов, но и бывалых моряков. Впрочем, большинству рыцарей не было никакого дела до происходящего – не привыкшие к качке, они страдали от морской болезни, извергая из луженых желудков то, что они имели неосторожность съесть на завтрак, ужин, и, кажется, даже то, что они и не думали съедать. Дик, попросту не знающий, что такое дурнота на море, единственный ничего не боялся. Он не разжимал рук и то и дело поглядывал на мельтешащих моряков, пытающихся поставить маленький треугольный парус. То, что почти все паруса были предусмотрительно зарифлены, не спасло их – неожиданно сильный ветер изорвал грубую парусину в клочья.

      Корабль без парусов в бурю напоминал щепку, игрушку стихии, управлять им было невозможно. Конечно, существовали на свете фландрские когти, которые и в бурю были послушными, но от кормчего это требовало недюжинной силы. Время от времени на волне выше парусного корабля появлялась огромная галера, везшая будущую королеву Английскую, Беренгеру, невесту Ричарда I, и бывшую королеву Сицилийскую, Иоанну, его сестру, а также их свиту, по бортам корабля размеренно поднимались и опускались весла. Со стороны это выглядело просто, легко, на деле же страшно себе представить, какой стон и вой стоял под палубой и как проклинали гребцы все галеры, всех англичан и все бури на свете.

      Пригибаясь под натиском ветра, из задраенного было люка, ведущего в трюм, вынырнула Серпиана и тут же вцепилась в какой-то канат. Плащ на ней промок в одно мгновение, но она не отступала, и Дик, боясь, что ее унесет в море, шагнул к ней и схватил за локоть.

      – Что ты здесь делаешь? – закричал молодой рыцарь.

      – Я лучше останусь здесь. У меня сильные руки, я удержусь.

      – Внизу безопасней.

      Огромная волна ударила с такой силой, что одна из досок фальшборта треснула, окатила людей с головой, кого-то смыла, но когда вода схлынула, Дик с облегчением убедился, что его спутница не поддалась напору и сумела удержаться. Она посмотрела на молодого мужчину и ответила:

      – Почему-то мне так не кажется. – Она сказала это не громко, но рыцарь услышал и не стал спорить.

      Треугольный