Паника, убийство и немного глупости. Оксана Обухова

ытых мглою неудач…»

      Неудачниц на век Виталия Викторовича хватало. Как и их сорокавосьмилетний кавалер, они с наслаждением погружались во «тьму былого», «кутались в атлас»…

      А вот профессионалок Виталий Викторович не жаловал. Любил экспромты.

      Наслаждался бархатностью собственного голоса, льющего комплименты в туманно-обманную пелену…

      На отказы не обижался, так как фиаско лишь обостряло ощущения азарта.

      Опытные официанты ловко подсовывали близорукому клиенту фантастические счета – Мусин не глядя их оплачивал; потом (если «охота» выдавалась удачной) садился с дамой в такси и нисколечко не обижался, когда опытный не менее официанта таксист наматывал на счетчик лишние километры. То были вечера туманных обманов и взаимных уловок – порой на задних сиденьях лукавых такси случались такие незабываемо страстные объятия!..

      Сегодня был именно такой вечер.

      Слегка надушенный и подправленный коньячком Мусин снял очки загодя, дабы не на ткнуться на собственное отражение в огромном зеркале знакомого ресторанного предбанника. (Увы, зрелище самого себя даже надушенного и подправленного обязательно убивало охотничий пыл: большие зеркала и всяческие им подобные полированные поверхности Виталий Викторович не выносил, пожалуй, даже больше очков.) И вышел на покрытый туманом берег озера… пардон, ступил на территорию зала ночного клуба.

      Здесь по ушам не била грохочущая музыка электронных тамтамов, не дергались в припадках пароксизма тонконогие малолетки, тут приличные толстосумы и их дамы употребляли коньяки и виски, здесь исполняли джаз.

      Пышногрудая певица эротично и тесно общалась со стойкой микрофона, лысоватый дяденька нежно сжимал коленями упругое негритянское тело контрабаса, лаская его смычком и щепотью…

      Музыкой в целом и джазом в частности Виталий Викторович не увлекался. Но обожал изысканную салонную атмосферу подобных заведений: под потолком переплетается дым сигарет, сигар и чего-то неуловимо запретного; порочный, с хрипотцой женский голос падает с высот на грешный паркетный пол, булькают струны контрабаса – музыкант щекочет их пальцами, и те заходятся в царапающем нервы хохоте, – все вместе бьет по чреслам и оставляет сладкое покалывание…

      Мусин мягко скользнул под туманный свод, знакомый метрдотель приподнял левую бровь, чуть склонил голову в поклоне и без лишней волокиты повел богатого посетителя в уголок, где огромными красновато-бордовыми камышами застыли в неподвижности шторы…

      Под шторами сидела дама. Блондинка. Слегка за тридцать. Невзирая на легкомысленную масть шевелюры, с увлечением вслушивалась в запутанные джазовые переборы. В чуть полноватых пальцах дамы скучала дымящаяся сигаретка, как будто забытый фужер с коньяком поджидал на столике своего часа…

      Виталий Викторович обогнул диванчик-подкову, прежде чем присесть, спросил: позволите? – и, услышав шелестящий рассеянный ответ «Да… да», по тембру голоса дамы почувствовал, что вечер может быть удачным.

      Как говорилось выше, профессионалок Мусин не любил (все халдеи в знакомых заведениях об этом знали и в расчете на чаевые не подстраивали каверз). Виталий Викторович вообще не любил ничего общественного, предпочитал труднодоступное и сожалел порою, что времена тотального дефицита скончались от зависти к переполненным магазинным полкам.

      Чудесный вечер середины ноября куртуазно и неторопливо набирал обороты. По окнам лупил снег с дождем, в уютном полумраке официант выставлял на столик всяческие яства, дама уже успела прослушать пару четверостиший Бодлера и Бродского…

      Очень не вовремя в кармане Виталия Викторовича запиликал мобильный телефон. Мусин глянул на дисплей – звонил Петруша. Младший брат, но главный.

      Пробормотав соседке: «Простите великодушно», Виталий Викторович отозвался на звонок:

      – Да, Петя.

      – Здорово, Маргадон. Чем занят? Мусин плутовато скосил глазки на утянутую в гипюр грудь визави, пожал плечами:

      – Да так… ничем.

      – Кажется, понял. Слушай сюда. У меня для тебя сюрприз. Встречаемся завтра в три у Подольского, я отправлю за тобой машину, пакуй чемоданы для жаркого отдыха, не забудь загранпаспорт…

      Петруша четко отдавал команды, подбородок Виталия Викторовича в кивке отмечал каждую запятую в монологе брата, дама уже слегка рассеянно слушала что-то из Луи Армстронга, и вечер переставал быть куртуазным и плавным. Примерно в пяти кварталах от джазового вертепа Виталия Викторовича ждали незаполненные для жаркого отдыха чемоданы.

      А впрочем…

      Нет. Чемоданы важнее. Сюрпризы от Петруши частенько случались такими длинноногими и дивными, что встретить их желательно во всеоружии: с не забытым впопыхах дезодорантом и солнцезащитным кремом, в плавках под тон шейного платочка, с проверенными таблетками от диареи и общей вялости мужского организма.

      В общем – куча дел!

      Виталий Викторович расплатился по счету, невнимательно накидал даме что-то из Есенина и погреб к берегу, обозначенному квадратной