Пионеры, идите в ж*пу!. Фаина Раневская

еоргиевна?» – она обычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу».

* * *

      Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, – требует капризная молодая актриса.

      – Всё будет настоящим, – успокаивает ее Раневская. – Всё: и жемчуг в первом действии, и яд – в последнем.

* * *

      Сотрудница Радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт. Раневская называла ее «жертва ХераСимы».

* * *

      Однажды Раневскую спросили: почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?

      – Это же очевидно: ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди.

* * *

      Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

      – Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна.

      – Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших.

      – Действительно неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

* * *

      Однажды Юрий Завадский, худрук Театра им. Моссовета, где работала Фаина Георгиевна Раневская (и с которым у нее были далеко не безоблачные отношения), крикнул в запале актрисе: «Фаина Георгиевна, вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!» «То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!» – парировала Раневская.

* * *

      Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:

      – В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

* * *

      Актеры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме:

      «Это растление молодежи, это преступление!»

      – Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой, – вздохнула Раневская.

* * *

      Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила: «Потому что белый цвет полнит».

* * *

      – Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу потому еще, что у меня его никогда не было, – заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.

      – Так что же, – не отстает журналист, – значит у вас совсем нет никаких недостатков?

      – В общем, нет, – скромно, но с достоинством ответила Раневская. И после небольшой паузы добавила: – Правда, у меня большая жопа, и я иногда немножко привираю!

* * *

      Настоящая фамилия Раневской – Фельдман. Она была из весьма состоятельной семьи. Когда Фаину Георгиевну попросили написать автобиографию, она начала так: «Я – дочь небогатого нефтепромышленника…»

      Дальше дело не пошло.

* * *

      В архиве Раневской осталась такая запись: «Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо – не хочется. Хорошо – неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания – это богатство старости».

* * *

      В юности, после революции, Раневская очень бедствовала и в трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца.

      Тот ей сказал:

      – Дать дочери Фельдмана мало – я не могу. А много – у меня уже нет…

* * *

      – Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…» После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены.

* * *

      О своей жизни Фаина Георгиевна говорила:

      – Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга – «Судьба – шлюха».

* * *

      В свое время именно Эйзенштейн дал застенчивой, заикающейся дебютантке, только появившейся на «Мосфильме», совет, который оказал значительное влияние на ее жизнь.

      – Фаина, – сказал Эйзенштейн, – ты погибнешь, если не научишься требовать к себе внимания, заставлять людей подчиняться твоей воле. Ты погибнешь, и актриса из тебя не получится!

      Вскоре Раневская продемонстрировала наставнику, что кое-чему научилась.

      Узнав, что ее не утвердили на роль в «Иване Грозном», она пришла в негодование и на чей-то вопрос о съемках этого фильма крикнула:

      – Лучше я буду продавать кожу с жопы, чем сниматься у Эйзенштейна!

      Автору «Броненосца» незамедлительно донесли, и он отбил из Алма-Аты восторженную телеграмму: «Как идет продажа?»

*