Два билета в Индию. Кир Булычев

ак пантера, выскочила из кустов, где читала книгу Даррелла «Зоопарк в моем багаже», и принялась молотить этой книжкой по голове Семенова. Потом она отбросила книжку и исцарапала Семенову щеки. Семенов, как только опомнился, стал сопротивляться, подбил Грибковой глаз, а также нанес, по словам лагерной врачихи, множественные, хотя и несущественные телесные повреждения. Розочка был свидетелем и подавал Семенову советы, поэтому тоже получил свою долю синяков…

      Вечером Юля Грибкова сидела у эстрады со своим приятелем и одноклассником Фимой Королевым. Ужинать она не пошла, не хотелось. Она ждала, когда после кино соберутся вожатые и выгонят ее из лагеря. Мимо проходили знакомые, выражали сочувствие, девочки ругали Семенова, а ребята шутили. Потом приходила повариха Верочка и принесла котлету и стакан компота. Верочка любила кошку Ларису. Юля отдала котлету и компот Фиме – он такой толстый, что никогда не может толком наесться, а дома его держат на диете.

      – Твоя бабушка не переживет, – сказал Фима. – Она очень нервная.

      Юля вздохнула и ничего не ответила.

      – Придется тебя спрятать у меня дома, – решил Фима. – Мои все равно в отпуске. Кончится смена, придешь домой как ни в чем не бывало.

      – Разумно, – сказала с иронией Юля. – А из лагеря потом придет письмо, что меня выгнали за драку.

      – И чего тебя увлекло в бой? – спросил Фима, допивая компот. – Ничего кошке от этого бы не случилось…

      – А нервы? – возразила Юля. – А унижение? Ведь нервные клетки не восстанавливаются.

      – У кошек, может, и восстанавливаются, – сказал Фима. – Это еще не доказано.

      – Нет. – Юля была непреклонна. – Если звери не могут сказать, то наш долг их защитить. И так многих истребили. Морской коровы уже не осталось. И страус моа вымер.

      – Кошкам это не грозит, – сказал Фима.

      – Тут дело в принципе.

      – Могла бы и словами обойтись. А то Семенову чуть глаз не выцарапала. Он старшему вожатому жаловался.

      – Вот видишь! А Лариска никому не может пожаловаться. Ушла к себе под дом и переживает.

      – Странная ты, Юлька, – сказал Фима. – Иногда мне кажется, что ты любишь животных больше, чем людей. Ты бы и тигра пригрела. И скорпиона.

      – Плохих зверей не бывает. Как плохих младенцев. Люди потом постепенно перевоспитываются и превращаются кто в отличника, а кто в урода. А звери остаются младенцами.

      – Опасное заблуждение, – не согласился с Юлей Королев. – Ты на той неделе змею из леса притащила. Говорила, что уж, а оказалось – гадюка. Младенцы не бывают ядовитые…

      – Во-первых, гадюка никого не укусила, и я ее обратно в лес унесла. Во-вторых, от гадюк польза…

      Фима отмахнулся от этих слов и опрокинул стакан, чтобы вишенки, которые остались на дне, скользнули ему в рот. Юля задумалась. Положение у нее и в самом деле было трудным, родителей в Москве нет, бабушка еле ходит… как ей скажешь, что тебя выгнали из лагеря за драку?

      – Змеи, скорпионы и всякие гады… – задумчиво произнес Фима. На дне стакана оставалась еще одна вишенка. – Я предпочитаю иметь дело с автобусами.

      Он снова запрокинул голову, взор его скользнул к небу, и в поле зрения попала вершина большого дуба, что рос у самого забора. Там в листве было что-то большое, серое и непонятное. Вроде толстого кабеля с головой и черными глазами.

      Фима так удивился, что не заметил, как проглотил вишенку.

      – Ты что? – удивилась Юля. – Подавился?

      – Э… – сказал Фима. И показал дрожащей рукой на дерево.

      Что-то зашуршало, и кабель исчез.

      – Ничего не вижу, – сказала Юля.

      – И не надо видеть, – ответил Фима. – Это, наверное, от твоих разговоров у меня в глазах галлюцинации.

      Начало смеркаться. Появились первые комары, намечали себе боевые цели. Из леса тянуло слабым запахом грибов и прели. Лето кончалось. По дорожке шла кошка Лариска, верно, хотела поблагодарить Юльку, но не дошла, выгнула спину – шерсть торчком, зашипела и умчалась.

      – У забора кто-то есть, – сказал Фима. – Кошки чуют.

      – Пойду посмотрю, – сказала Юлька.

      – Погоди!

      Но Юлька уже поднялась. Ей тоже показалось, что в кустах у забора что-то таится. Кусты густой стеной прикрывали забор, и потому вожатые не догадывались, что в заборе есть удобная дырка, сквозь которую можно после отбоя убегать к реке.

      Стоило Юльке сделать два шага к забору, как кусты покачнулись и замерли. Тихо.

      – Не ходи, а? – сказал Фима. – Ничего там интересного. Мало тебе своих ран?

      – Что же там было?

      – Волк, – сказал Фима. – Или медведь. Мало ли что бывает в кустах. – Он попытался засмеяться собственной шутке, но не смог.

      Тут сзади раздались голоса – кино кончилось. Фима подхватил тарелку и стакан – побежал на кухню.

      Юлька осталась одна и мужественно вынесла все смешки и шутки. Вожатые и прочие лагерные взрослые пошли в домик директора,