Красный блицкриг. Владимир Бешанов

динение наций в социализме» невозможно «без упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами», десятками тысяч производились танки и самолеты. Все остальное – призывы к миру, борьба за «коллективную безопасность», крики об обороне, – как говаривал Иосиф Виссарионович: «Вуаль, вуаль... Все государства маскируются».

      Только через призму заветной Цели становится понятна логика предвоенных решений и поступков Вождя всех народов. В том числе смысл изменивших судьбу мира договоренностей с другим диктатором, злейшим врагом коммунизма – Адольфом Гитлером. Символом целого пакета документов, которые и сегодня не все доступны изучению, а возможно, уже и не существуют, стал советско-германский пакт о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года.

      Ученые мужи из Института всеобщей истории Академии наук СССР почти полвека восхваляли мудрость и дальновидность этого решения, позволившего, «опираясь на ленинские принципы внешней политики и используя межимпериалистические противоречия, сорвать коварные планы поджигателей войны». Подписание пакта о ненападении «обнажило глубокий раскол в капиталистическом мире», позволило отсрочить германское нашествие и значительно отодвинуть на запад советскую границу, отчего безопасность страны сильно «укрепилась».

      Не надо быть академиком, чтобы разглядеть перепевы сталинской версии. 3 июля 1941 года, оправившись от первого потрясения, вызванного «вероломством» агрессора, И.В. Сталин оправдывался перед «братьями и сестрами» именно этими аргументами: «Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии – если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между СССР и Германией является именно таким пактом. Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии».

      Как мы «подготовили свои силы для отпора» – это отдельная тема. Но Иосиф Виссарионович и вправду оказался в выигрыше, передвинув границы СССР на 300 – 350 километров, «никого не задевая». Так ведь и Гитлер внакладе не остался.

      Советско-германский «Договор о дружбе и границе», широко публиковавшийся в советской печати, после войны был изъят из оборота и ни в какие «истории» и энциклопедии не попал. К примеру, дипломатический словарь в подробностях описывает процедуру урегулирования конфликта, возникшего в 1924 году, «в связи с налетом германских полицейских на торгпредство СССР в Берлине», а договор о Дружбе не удостоился даже упоминания. Как и заявление Молотова о преступности войны с гитлеризмом. Существование тайных протоколов о разграничении сфер интересов между Третьим Рейхом и «Родиной победившего пролетариата» нашими политиками, историками и дипломатами отрицалось категорически, с пеной у рта. Хотя на Западе о них знала каждая собака – американцы опубликовали архивы германского МИДа еще в 1946 году – и «погрязнув в болоте фальсификации, распространяли небылицы о договоре и целях Советского Союза». Какой академический, однако, стиль.

      Одной из основных задач советской делегации на Нюрнбергском процессе, кроме разоблачения преступлений нацистов, было составление перечня тем, обсуждение которых «неприемлемо с точки зрения СССР» – дабы победители «не стали объектом критики со стороны подсудимых». Среди вопросов, «недопустимых для обсуждения в суде», выделялись следующие:

      1. Отношение СССР к Версальскому мирному договору.

      2. Советско-германский пакт о ненападении 1939 года и все вопросы, имеющие к нему отношение.

      3. Посещение Молотовым Берлина, посещение Риббентропом Москвы.

      4. Вопросы, связанные с общественно-политическим строем СССР.

      5. Советские Прибалтийские республики.

      6. Советско-германское соглашение об обмене немецкого населения Литвы, Латвии и Эстонии с Германией.

      7. Внешняя политика Советского Союза, в частности вопросы о проливах, о якобы территориальных притязаниях СССР.

      8. Балканский вопрос.

      9. Советско-польские отношения (вопросы Западной Украины и Западной Белоруссии).

      То есть более половины запретных тем касались предвоенных договоренностей Сталина и Гитлера, которые коммунисты всех последующих поколений продолжали хранить