Вирус Зоны. Предвестники выброса. Вадим Михейкин

крестам.

      Четвёрка в чёрных комбинезонах, блокировав все три выхода из церкви, действовала по чётко отработанной схеме: выбить двери, гранаты со слезоточивым газом, штурм.

      Первый этаж – чисто! Подъём на второй – чисто!

      В динамике раздался фоновый прерывистый гудок. Затем прозвучал приглушённый голос:

      – Лемур, всё спокойно? Объект чист?

      – Да, – произнёс сталкер, снимая маску. – Больше косметику наводили.

      – Выходи во двор. Закончим скорее и сматываемся.

      Лемур обречённо вздохнул и двинулся к выходу. В дверях стоял один из его напарников – бродяга по кличке Шелест.

      – Тяжёлый день? – с участием спросил он.

      – Не сложнее, чем все предыдущие на службе у государства.

      – Это да, – кивнул напарник. – Иногда жалею, что ушёл из вольной жизни обычного старателя.

      «Жалеет о прошлом, как же. Ты и Зоны-то ещё не видел, салага», – подумал Лемур с неуместной завистью. Он всё чаще задумывался о том, чтобы разорвать контракт с Институтом и бросить эту занудную и скучную работу легальным сталкером. Когда он устраивался в государственную контору, работающую с Зоной, ожидал интересных контрактов, регулярных рейдов по самым злачным местам Зоны. А на деле оказалась одна отчётность, постоянные рапорты, перепроверки и непрерывное наблюдение со всех сторон.

      А уж сами задания – хуже не придумаешь. Либо самоубийственные исследования аномалий, либо, и того хуже, отлов мутировавших особей. Например, псов. С тех пор, как в Новосибирской Зоне произошла небольшая военная кампания, повлекшая за собой исчезновение абсолютно всех группировок, популяция тварей заметно увеличилась. Даже стали появляться новые виды мутантов.

      Хотя Лемуру это было неинтересно. За весь период работы на Институт ему так и не довелось не то чтобы подержать в руках, но даже увидеть настоящий артефакт. Учёные и вовсе говорили, что за всю карьеру видели не более пары штук.

      А ещё Лемура пробирала тоска по сталкерской романтике. По тем временам, когда он взламывал ПДА богатеньких новичков и нередко работал с бандитами.

      Сейчас всё это осталось в прошлом. Как и гигантская электронная сталкерская сеть, которую после распада группировки «Штаб» так и не смогли довести до ума.

      – Знаешь, я ждал гораздо большего от «Явления», когда вступал в него, – сообщил Шелест.

      – Возможно, – раздражённо огрызнулся Лемур, направляясь к остальным.

      – Не хватает свободы действия, какая была раньше. Ты вот здесь с основания. Сколько группа существует?

      – «Явление» создали приблизительно четыре месяца назад.

      – Четыре месяца? – не поверил Шелест. – Я тогда только в Зону пришёл. В «Штаб» мечтал податься, а он распался.

      Лемур пожал плечами:

      – Поверь, ты ничего не потерял. Жалею, что «штабистам» не надрали зад раньше.

      – Да, я в курсе, что сталкерская братия не очень-то их жаловала, – вспомнил Шелест.

      Сталкер с трудом подавил нервный смех.

      – Может, в скором будущем в Зоне ещё появится клан настоящих, честных бродяг.

      Когда-то наслушался баек про Новосибирскую Зону, особенно про клан честных и правильных сталкеров. Скорее всего, к счастью, он просто не успел в него влиться и какое-то время бегал хвостом за ветеранами. Как он умудрился попасть в «Явление», для Лемура до сих пор оставалось загадкой.

      Скользнув по напарнику взглядом, бродяга направился к могильнику на холме. Резво выскочив из машины, в ту же сторону направился и Серафим – самый молодой парень в группе, буквально на днях присоединившийся к ним в роли водителя.

      – Поднимай! – скомандовал Танк, предводитель группы, мужчина крепкого телосложения.

      До легальной службы государству Танк принимал активное участие в частных военных компаниях и зарекомендовал себя как наёмник средней руки. В «Явлении» ему быстро нашлась руководящая должность.

      Он выглядел совсем бледным. Лемур не понимал, в чём дело, но затем догадался. Сталкерские могильники – места почти священные, и раскопка ям является настоящим кощунством. В сталкерской среде принято оставлять ценное, чтобы остаться целым. Обычное суеверие, но даже конченые мародёры чтят его. В Зоне не может быть других добродетелей, кроме дани уважения к умершим и местам их погребения.

      В могилу кинули верёвки, двое крепких парней обвязали их вокруг выступов гроба.

      – Я многое делал, но такого не совершал, даже когда с бандитами работал, – пробормотал бродяга.

      – Лемур, окажи услугу – заткнись! – рявкнул Танк, наблюдая за процессом.

      Похоже, никто, кроме него, не понимал, что они делают и для чего.

      – Что там внутри? – не унимался бродяга.

      – А ты точно хочешь знать, Лемур? – словно не своим голосом произнёс Танк. – Из тех, кто знал суть, мало кто остался в живых.

      – Умоляю, может, обойдёмся без этого пафоса и ты просто скажешь, зачем мы