World Of Warcraft: Перед бурей. Кристи Голден

можно лучше.

      Тому Хоулеру, моему редактору из Del Rey,

      Кейт Гэри, редактору из Blizzard, работающей совсем рядом со мной;

      Алексу Афрасиаби, творческому директору World of Warcraft.

      Огромное вам спасибо за любовь к миру World of Warcraft и его персонажам, за внимание к мельчайшим деталям и общей картине, за, что проделали этот путь вместе со мной, и за неуклонное стремление сделать «Перед бурей» как можно совершеннее.

***

      Пролог

      Силитус

      Кеззиг Хлопсвист поднялся с того места, где словно бы простоял на коленях не меньше десятка лет, с усилием разогнулся и уперся широченными зелеными ладонями в поясницу. Ответом ему был долгий, жалобный хруст позвонков. Страдальчески скривившись, Кеззиг облизнул пересохшие губы, промокнул лысину заскорузлым от пота носовым платком, прищурился от слепящих солнечных лучей и огляделся. Там и сям в воздухе клубились, зудели плотные тучи насекомых. И, конечно, песок – повсюду песок, и большая часть его к концу дня наверняка окажется в подштанниках. Совсем как вчера. И позавчера.

      Силитус был местом на редкость гадким от самого начала времен.

      И гаргантюанский меч, вонзенный в него разгневанным титаном, окрестных видов ничуть не улучшал.

      Эта штука была громадна. Необъятна. Колоссальна. И все прочие красивые, заковыристые, длинные слова, что мог бы наворотить по ее поводу гоблин поумнее Кеззига. Клинок вошел в мир глубоко, до самого сердца, прямо здесь, среди живописных пейзажей Силитуса. Одна радость: чудовищный артефакт во множестве порождал то самое, что в данный момент требовалось и Кеззигу, и еще этак сотне гоблинов.

      – Джиксил! – окликнул он товарища, обследовавшего очередной висячий камень при помощи «Спект-о-Матик 4000».

      – Чего?

      Вчитавшись в показания прибора, второй гоблин, чуть меньше Кеззига ростом и чуть шире в плечах, покачал головой и предпринял новую попытку.

      – Ненавижу это место.

      – Да ну? Странно… оно о тебе говорит только хорошее.

      Сощурившись, Джиксил вновь взглянул на показания прибора и от души хрястнул по нему кулаком.

      – Ха-ха, очень смешно, – буркнул Кеззиг. – А я вот не шучу.

      Джиксил вздохнул, доковылял до следующего камня и принялся обследовать его.

      – Кеззиг, мы все ненавидим это место.

      – А я – сильнее прочих. Не приспособлен я для такой обстановки. Я привык работать в Зимних Ключах. Я – из гоблинов снеголюбивых, мне бы с мороза – да к очагу, да в веселую компанию…

      Джиксил метнул в него испепеляющий взгляд.

      – Что ж тебе помешало остаться там? И здесь мне не досаждать?

      Кеззиг скривился и почесал в затылке.

      – Маленькая мисс Лунникса Буксуй, вот что. Я, понимаешь, работал в ее лавке товаров для горного дела. А порой подрабатывал, показывая заезжим покупателям наш милый маленький Круговзор. Ну, вроде гида. И мы с Лунни вроде как… Ну да.

      На лице Кеззига мелькнула ностальгическая улыбка, тут же сменившаяся сердитой гримасой.

      – А потом она как заметила, что я околачиваюсь вокруг Канкан… и началось!

      – Канкан, – ровным голосом повторил Джиксил. – Так-так. И с чего бы это Лунниксе расстраиваться? Ну, околачиваешься ты вокруг девицы по имени Канкан – подумаешь, большое дело.

      – Знаю, знаю, не начинай! В Круговзоре холодно. Нужно время от времени погреться у огня, иначе замерзнешь, верно? И вдруг – раз, и сделалось жарче, чем здесь в полдень.

      – Нет, тут ничего не найдем, – сказал Джиксил, очевидно, больше не слушая рассказа о бедственном положении Кеззига в Зимних Ключах.

      Вздохнув, Кеззиг поднял вьюк с оборудованием и снаряжением, легко взвалил его на плечи и поволок туда, где Джиксил надеялся добиться позитивных результатов. Там он сбросил груз на землю. Тонкое оборудование внутри откликнулось тревожным лязгом.

      – Терпеть не могу песок, – продолжал он. – Терпеть не могу солнце. А уж как мух и прочих букашек ненавижу – словами не описать. Мелких – за то, что любят забираться в уши и нос. Больших… больших – за то, что большие. Нет, конечно, их не любит никто. Всеобщая, так сказать, неприязнь. Но моя личная ненависть к ним пылает жарче тысячи солнц!

      – А я думал, ты не любишь солнца.

      – Верно, но я…

      Внезапно Джиксил замер и вытаращил красные глаза, глядя на «Спект-о-Матик».

      – Но я-то хотел сказать, что…

      – Заткнись, идиот! – зарычал Джиксил.

      Тут уж на прибор уставился и Кеззиг.

      «Спект-о-Матик» словно свихнулся. Тонкая стрелка бешено заметалась из стороны в сторону, посреди кожуха тревожно, отчаянно заморгал красный огонек.

      Гоблины переглянулись.

      – Понимаешь, что это значит? – дрожащим голосом спросил Джиксил.

      Губы Кеззига дрогнули, обнажая