Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови. Сергей Москвин

ой и сутулый молдаванин с мутным взглядом и совершенно бесстрастным лицом. Он ставит нас по стойке «смирно», разбегается и бьет носком сапога по голени, как по футбольному мячу. От этого наши с Черепом ноги до того распухли, что едва влезают в сапоги по утрам.

      – Я больше так не могу, – говорит Череп, глядя перед собой.

      Разглядываю его смутно белеющий профиль и киваю:

      – Я тоже.

      С минуту молчим. Мы прекрасно понимаем друг друга, лишние слова ни к чему.

      – Только надо, чтобы нас не запалили, – нарушаю тишину. – Чтобы без следов.

      Череп кивает:

      – Болото нам в помощь. Мордой его в воду, чтоб захлебнулся.

      Далее деловито обсуждаем, как сподручнее завести «старого» на топкое место. Распределяем, как его будем валить и прижимать. Гадаем, смогут ли найти его тело, и если смогут, то как быстро…

      Спасает нашего мучителя (и нас тоже) лишь новость о том, что ему дают отпуск и на днях он отправится к себе на родину, на десять дней, не считая дороги. Большой срок для нас, его еще прожить надо. А там уж посмотрим, как выйдет.

      Всякое потом в жизни бывало, но вот этот случай запомнился особо. Ничего не случилось внешне – все остались живы. Но внутренний мир мой изменился навсегда. Хотя и местью (желанием мести) это назвать вряд ли можно. Скорее всего, это отчаяние загнанного. Но именно с тех пор мне стали намного понятнее чувства людей или персонажей, движимых желанием покарать обидчика или виноватого.

      Читая о злоключениях Гончей во второй части «Пифии», которую Сергей Москвин весьма звучно и точно озаглавил «В грязи и крови», я с замиранием сердца ожидал – не дай бог, автор собьется, сфальшивит, возьмет неверную ноту в описании психологии попавшей в очередной переплет героини… Особенно в таких щекотливых моментах, например, как разговорах Гончей со священником. Но автор – человек опытный и бывалый, он такого допустить не мог и не допустил, разумеется. Мало того, ему удалось донести до читателя всю гамму чувств человека, идущего по кругам ада. Не просто человека, но женщины и матери.

      Помимо колоритных сатанистов и Великого Червя – кстати, приготовьтесь узнать о них нечто весьма любопытное, – меня чрезвычайно интересовало и то, как будут показаны переживания людей, их душевные метания, их страхи и попытки разобраться, что более пригодно в новом безрадостном мире – вера или неверие.

      Экшена в книге с лихвой, как того и требует жанр. Но и самому главному – душе человеческой – уделено немало. Измазанная кровью и грязью бытия, остается ли она тем даром, что отличает нас от других живых существ?

      Это очень жесткая, тяжелая история. Рассказанная замечательным автором – хорошо понимающим суть вещей человеком. Тот случай, когда правда жизни прекрасно сочетается с жанром фантастики.

      Пролог

      Мрак постепенно рассеивался утренним светом, отодвигался. Скоро уже ни у кого из пассажиров катящейся по рельсам дрезины не осталось сомнений в том, что проступающий из темноты пейзаж – не плод их воображения, не обман зрения и не результат искажений на запотевших окулярах противогазов. Вокруг железнодорожного полотна, насколько хватало глаз, нигде не было снега! Только хаотично разбросанные бетонные блоки со скругленными, будто оплавленными, краями, вывороченные с корнями обугленные деревья и ноздреватая, похожая на засохшую пену черная земля.

      – Что это за место? Где снег? – шепотом спросил один из разведчиков.

      – Весна, товарищ боец. Да еще дождь затяжной недавно прошел. Вот снег и… – ответил комиссар, возглавляющий разведгруппу. Он сам понял, насколько неубедительно прозвучало объяснение, но, запнувшись, все-таки закончил фразу: —…Растаял.

      – Так ведь и в Москве дождь шел, а вон какие там сугробы, – напомнил ему разведчик.

      Но комиссар резко оборвал дискуссию:

      – Отставить разговоры! Продолжать наблюдение! Товарищ машинист, можете сказать, где мы находимся?

      Стоящий за рычагами пожилой мужчина в промасленном рабочем комбинезоне и расстегнутом танкистском шлеме, натянутом поверх противогаза, поднес к окулярам затертую до дыр схему московских пригородных электричек.

      – Да, думаю, к Люберцам подъезжаем. А может, уже проехали.

      – Усилить наблюдение! – приказал комиссар, но в этой команде уже не было необходимости.

      Все, кто находился в кабине дрезины, включая самого комиссара, уставились на черную стену или, скорее, вздымающийся над землей вал, перегораживающий железнодорожные пути и все обозримое пространство.

      Увидев перед собой препятствие, машинист тут же сбросил обороты, но дрезина, наоборот, покатилась быстрее, словно какая-то неведомая сила толкала ее вперед. Не понимая, почему это происходит, он рванул на себя рычаг экстренного торможения. Но и с намертво заблокированными колесами дрезина проскользила по рельсам еще не один десяток метров и остановилась, когда разведчикам и самому машинисту уже казалось, что столкновение неизбежно.

      Однако при ближайшем рассмотрении стало понятно, что «стена»