Рассказы и сказки о животных. С вопросами и ответами для почемучек. Виталий Бианки

годе.

      Я откажусь идти, а сынишка хныкать:

      – Опять не хочешь! Ведь откладываем да откладываем… Когда же наконец пойдём?

      И придумал я военную хитрость.

      – Слушай, – говорю, – мою команду!

      Он сразу руки по швам.

      – Есть, – говорит.

      – Ну вот: зря меня больше не буди. Утром, как встанешь, первым делом беги в садик. Там на снегу прочтёшь мой приказ – выходить в поход или нет.

      – Есть, – говорит, – выходить утром в сад.

      Он лёг спать, а я взял палку и вышел из дому.

      Дом у нас с палисадничком. Зимой в палисаднике никто не ходит. Снег там как выпадет, так и лежит нетронутый. Я просунул палку сквозь забор и написал на снегу печатными буквами – сынишка у меня ещё маленький, только по-печатному разбирает:

      СЕГОДНЯ НЕ БУДИТЬ!

      В ту ночь я выспался хорошо: сынишка не пришёл будить меня спозаранку. Я встал, оделся и посмотрел в окно. Моё окно выходит как раз в палисадник, и моя надпись видна мне прямо из комнаты. Утро было серенькое, безветренное, тёплое: градусник за окном показывал чуть-чуть выше нуля. Снег не блестел, казался грязноватым, как плохой мел. Тусклым, скучным лежал мой приказ на снегу.

      Я порадовался своей выдумке: ведь по этой надписи мне каждый день будет видно, какие изменения происходят и со следами в поле.

      Стенки букв подтаивали, буквы расплывались, как на промокашке. В такой хмурый день свежие следы быстро расплываются, а прежние следы кажутся одинаково старыми.

      Я спокойно сел за работу.

      На второй день опять не пришёл будить меня сынишка.

      Утро было солнечное; ещё с ночи завернул такой мороз, что снег стал, как пастила: сверху подсохла толстая корка – наст. По нему не только лёгкий зайчишка – волк и тот не провалится. И следа никакого не оставит – разве кой-где когтями царапнет. Надпись моя казалась нацарапанной ножом по льду. Стенки букв сверкали, как срезанный металл. Ямки наполнились мёрзлой крупкой. В такую погоду найдёшь одни старые следы, новых нет.

      И третий день не принёс ничего хорошего.

      Опять был мороз да ещё с ветром – позёмкой. Сухой крупитчатый снег мело по земле – пудрило следы. Буквы точно кто столовой солью посыпал. Пойдёт заяц утром с поля, где кормился, – с жировки, – его следы сразу и припудрит.

      Как их отличишь от его вечерних следов?

      Сынишка ходил насупленный, но молчал – приказ оставался в силе.

      Я поздно засиделся в ту ночь за работой. Лёг под утро.

      – Подъём! – вдруг кто-то крикнул мне в самое ухо, как бывало на военной службе. Но что-то больно уж тоненький голосок у дневального.

      Я с трудом открыл глаза.

      – Будись живо! – кричал сынишка. – Я уже чай пью.

      Я только глянул в окно – и сразу убедился, что он не напрасно меня поднял: на оконной раме, на заборе лежал толстый, пухлый, как вата, снег.

      Значит, перед рассветом выпала мёртвая пороша.

      Так называют охотники выпавший ночью густой снег – лучший помощник следопыта. Он начисто засыпает все старые следы. Утром в поле глазам охотника открывается мёртвая белая пелена. И только самые свежие – утренние – следы зверей чётко отпечатываются в новеньком рыхлом снегу.

      Я так заторопился на охоту, что забыл посмотреть на свою надпись. Да и ни к чему было: её, конечно, так же занесло, как и все старые следы.

      Зимой зайца трудно увидеть – не только белоснежного беляка, даже серого русака.

      Но только мы с сынишкой выехали за кладбище, сразу увидели след заячий.

      Слышу, сынишка шепчет про себя тихонько стишки собственного сочинения:

      Лап от задних пяточки

      Впереди,

      От передних пятачки

      Позади.

      Он у меня уже знает, что заяц на бегу заносит длинные задние ноги вперёд передних. След от задних продолговатый, пяточкой впереди, от передних – круглый, как пятачок, позади.

      – Сам на кладбище пошёл помирать, – уверенно доложил сынишка. – Поворачивать?

      – Нет, постой, – предупредил я, занося лыжи немного вбок. И снял с плеча ружьё. – Это ведь русачий след, а русаку чащи не надо, чтобы залечь. Смотри: дальше след оборвался. Тут заяц двойку сделал: повернул и пошёл назад своим следом. А вот скидка: он прыгнул в сторону, погоди-ка, вон не у того ли куста он залёг?

      И только мы стали подходить к этому кусту, за ним мелькнули чёрные кончики длинных ушей. Я выстрелил. Здоровый русачина подскочил выше куста, перекувырнулся через голову и пропал.

      Когда мы подошли, он уже не дрыгал, зарывшись в снег.

      Без труда мы вытропили ещё трёх русаков и одного беляка. Но застрелить удалось ещё только этого беляка: остальные благополучно от нас удрали.

      Мы отыскали длинную палку, привязали