Моё прекрасное алиби. Чингиз Абдуллаев

ва, у которой в решающий момент может просто заклинить затвор из-за перекоса при стрельбе. Правда, жаловаться уже поздно. К тому же я успел пристрелять эту чертову винтовку. Теперь нужно сидеть на холодном чердаке и ждать, когда появится этот толстомордый банкир.

      Обычно я очень внимательно смотрю в лица своих «клиентов». Ничего достойного, как правило, в них нет. Хотя, может, это я так просто успокаиваю себя. В конце концов, все мои «клиенты» – это почти стопроцентные кандидаты в покойники, и спасти их не может даже чудо. Но когда я смотрю им в глаза, я понимаю, что они вполне заслужили такой участи. Никто просто так не убивает. Никого просто так не убивают. Нужно быть очень большим мерзавцем или знать очень много, чтобы тебя решили убрать. С мерзавцами, конечно, понятно. А вот при большом знании нужно еще иметь и неболтливый язык. Как правило, тайна переполняет человека, и он спешит поделиться ею с первым попавшимся. И тут же прокалывается, получая пулю в лоб.

      На этом чердаке холодно, и очень может быть, что домой я приеду с новым приступом радикулита. Правая рука уже онемела, хотя я, конечно, в перчатках. Левой легче, она ничего не чувствует. Перчатки у меня хорошие – плотные, утепленные. Я могу выдержать и больший холод. А вот куртка жидковата. Нужно срочно менять. Правда, взята она всего «на один сезон». Завтра я уже сожгу эту курточку, и от нее останутся одни воспоминания.

      Нет, я не жадный. При моих деньгах я мог бы одеваться и получше. Но на работу нельзя. Просто нельзя. Нужна именно такая китайская куртка, когда видно, что ее обладатель живет на скромную пенсию или умирает от голода на какое-нибудь пособие.

      Дверь открылась. Внимание. Я смотрю вниз. Конечно, у этой винтовки нет даже оптического прицела, хотя он мне и не особенно нужен. Расстояние – метров пятьдесят. Я все прекрасно вижу и, конечно, уложу этого типа первым же патроном. На всякий случай у меня с собой четыре. Этого вполне достаточно. Есть негласное правило – если не смог поразить цель первыми двумя выстрелами, потом уже ничего не сможешь сделать. Не вести же мне бой на этом чердаке с охраной банка и милицией, которая появится здесь через пять минут, райотдел почти рядом. Поэтому четырех патронов вполне достаточно, даже с запасом.

      Водитель сел в машину. Кажется, сейчас появится мой «клиент». Обычно он выходит один. Это я уже точно знаю. Дураки обычно считают, что моя работа состоит из нескольких выстрелов. Приехал, нашел «клиента», выстрелил, уехал. Ничего подобного. Это для дилетантов, которые чаще всего и попадаются. Моя профессия требует знания психологии, умения хорошо ориентироваться на местности, терпения, выдержки. Здесь нужно быть немного актером, немного циником, немного каскадером, немного сумасшедшим. Легче всего подойти к человеку и нажать спусковой крючок. А потом через пару дней родная милиция постучится к тебе, и твоя «вышка» тебе уже светит ярким светом. Или пожизненное, если кретины, собравшиеся в этом совете по помилованиям, решат, что ты достоин еще отравлять атмосферу своим грязным дыханием.

      Так они засудили Павла. Сначала судья дала ему «вышку», и это было справедливо. Все-таки трое из доказанных «мертвяков» висели на его шее. Один из них был пахан, тот самый вор в законе, про которого писали газеты. Павел получил свою «вышку» и сразу был переведен в особую камеру с надежной охраной, где он спокойно сидел, ожидая, когда любимый сержант пустит ему пулю в затылок. Но ведь не получилось. Эти писатели, гуманисты, демократы, собравшиеся в совете, решили, что Павла еще можно исправить. Или перевоспитать. И ему дали пожизненное. Хотя для чего перевоспитывать, если человек все равно будет сидеть в тюрьме? По-моему, честнее его просто пристрелить. С этого дня у Павла начался ад. Конечно, его опустили, то есть насиловали всей камерой. Это Павла, такого парня. Но убийство пахана в зоне не прощается. Говорят, у него шла изо рта пена, когда его трахали. Вот что наделали эти гуманисты. А потом он повесился. Жить в зоне петухом нельзя. Это самое страшное, что может быть. Даже страшнее смертной казни.

      Кажется, наконец идет и мой «клиент». Все-таки объективно отвратительная морда. Конечно, жулик, так обманывать людей. Читал я статьи про него, немного расспрашивал. Не люблю стрелять в незнакомых людей. Здесь нужно готовиться основательно. А Павел всегда на подготовку не обращал никакого внимания. Отчаянный был, смелый. Ему казалось, только выстрелить – и все. «Дальше посмотрим», – любил он говорить. Часто даже отхода для себя не продумывал. Вот и погорел, дурачок.

      Как мне все-таки не нравится эта винтовка. Идет к машине. Как я и думал, один. Теперь спокойно, берем его на прицел. Я всегда стреляю в лоб. Это очень надежно, хотя и труднее попасть. Но гарантия абсолютная. У кого-то может быть пуленепробиваемый жилет, и тогда горит ясным пламенем вся моя подготовка. Ну все, он у меня на мушке. Спокойно его ведем. Сейчас…

      Конечно, я попадаю первым же выстрелом. Дернулся, упал. Для верности еще один выстрел уже в падающее тело. Теперь быстро уходить. Там, внизу, крики, выбегает охрана, водитель еще, кажется, не сообразил, в чем дело, так и сидит в машине. Бросаю винтовку, чтобы я еще раз пользовался этой гадостью? Осмотрелся. Я не курю, поэтому окурков и спичек быть не может. Кажется, все в порядке. Быстрее вниз.

      Конечно, дилетант будет убегать