Убийственно жив. Питер Джеймс

в памяти события той операции. Снова, снова и снова. Несмотря на все расчеты и меры предосторожности, все пошло кувырком. Никто из вышестоящего начальства его не винил, но в душе он чувствовал себя ответственным за ранение подчиненного.

      Еще хуже – лучшего друга.

      Еще хуже – в начале операции другая его подчиненная, на редкость талантливая Эмма Джейн Бутвуд, получила тяжелые травмы, пытаясь остановить фургон, и до сих пор остается в больнице.

      Слегка утешали недавно подмеченные и навсегда запомнившиеся слова философа Сёрена Кьеркегора: «Жизнь нужно жить, а понять ее можно лишь задним числом».

      – Эри, – вдруг простонал Гленн. – Господи Иисусе, я этого не вынесу…

      Грейс знал о супружеских проблемах друга. Само собой разумеется, у полицейского безумный, неупорядоченный график работы. Если он не женат на понимающей это коллеге, наверняка возникнут проблемы. У каждого из их братии в некий момент они возникают. Может быть, и Сэнди страдала, только о том не говорила. Может быть, потому и исчезла. Может быть, поняла, что с нее хватит, и просто ушла. Таково одно из множества объяснений случившегося в июльский вечер, когда ему исполнилось тридцать лет.

      В прошлую среду с тех пор стукнуло девять лет.

      Сержант хлебнул коньяку и жестоко закашлялся. Потом взглянул на Грейса большими, налившимися желчью глазами:

      – Что мне делать?

      – Объясни, что случилось.

      – Эри решила, что с нее довольно.

      – Чего?

      – Меня. Нашей совместной жизни. Не знаю. Просто не знаю. – Он уставился куда-то вдаль. – Ходила на всякие курсы самосовершенствования. Я же тебе рассказывал, покупала мне книжки «Мужчины с Марса, женщины с Венеры», «Почему женщины не разбираются в дорожных картах, а мужчины не могут ничего найти в холодильнике», прочую белиберду… Понял? Все сильней злилась, когда я поздно возвращался домой, а ей приходилось сидеть с ребятишками, пропускать курсы. Понял?

      Грейс понял, плеснул себе виски, потом вдруг ощутил желание закурить.

      – Но я думал, ей самой хотелось, чтобы ты служил в полиции.

      – Угу. А теперь наш график довел ее до ручки. Разве женщину можно понять?

      – Ты умный, сообразительный, амбициозный, быстро продвигаешься. Разве она этого не понимает? Не знает, как высоко тебя ценит начальство?

      – По-моему, ей на это дерьмо глубоко плевать.

      – Возьми себя в руки, старик! Ты днем работал охранником, а три ночи в неделю вышибалой. Что тебе светило, черт возьми? Сам же мне говорил, что, когда у тебя сын родился, ты как бы прозрел. Не хотел, чтобы он признавался своим одноклассникам, что его отец – вышибала в ночном клубе. Хотел, чтоб он тобой гордился. Правда?

      Брэнсон тупо смотрел в свой стакан, снова опустевший.

      – Угу.

      – Тогда я не понимаю…

      – Я тоже.

      Видя, что выпивка несколько угомонила приятеля, Грейс взял его стакан, налил еще на два пальца, снова сунул ему в руку. Вспомнил собственный опыт патрульного, свою долю семейных разборок. Любой полицейский ненавидит