В бухте Йеддо. Джек Лондон

по небрежности.

      С безнадежным видом в двадцатый раз обшаривал все свои карманы в поисках пропавшего кошелька. Его там не было. Рука его осталась в пустом кармане, и он горестно посмотрел на вертлявого горланящего содержателя ресторана, который в бешенстве кричал.

      – Двадцать пять сен! Твой платит сейчас двадцать пять сен!

      – Но… мой кошелек! – сказал мальчик. – Говорю вам, я его где-то потерял.

      Тут содержатель ресторана с негодованием всплеснул руками и завизжал:

      – Двадцать пять сен! Двадцать пять сен! Твой платит сейчас!

      Собралась толпа, и для Элфа Дэвиса положение становилось затруднительным.

      «Какая мелочность, как нелепо, – думал Элф. – Сколько шума из-за пустяков!» И, несомненно, он должен что-то предпринять. У него мелькнула мысль проскользнуть сквозь этот лес ног и ударить всякого, кто вздумает его задержать; но, словно угадав его намерение, один из лакеев, приземистый коренастый парень, неприятно косивший на один глаз, схватил его за руку.

      – Твой платит сейчас! Твой платит сейчас! Двадцать пять сен! – ревел охрипший от бешенства содержатель ресторана.

      У Элфа лицо тоже пылало от обиды, но он мужественно предпринял новое обследование карманов. Он уже потерял надежду найти кошелек и все упование возложил на случайные монеты. В маленьком карманчике пиджака, где он держал мелочь, ему попалась монета в десять сен и на пять сен медью. Вспомнив, как он недавно не мог доискаться монеты в десять сен, он вспорол шов кармана и извлек монету из глубины подкладки. В руке у него было двадцать пять сен – сумма, необходимая для платы за съеденный им ужин. Он передал ее содержателю ресторана, а тот, пересчитав деньги, внезапно успокоился и низко поклонился – и вся толпа подобострастно поклонилась и растаяла.

      Элфу Дэвису едва исполнилось шестнадцать лет. Он служил матросом на борту «Энни Майн», американской парусной шхуны, завернувшей в Иокогаму для отправки в Лондон своей летней добычи – тюленьих шкур. Элф сходил на берег вторично и сейчас начал подмечать любопытные особенности восточного духа. Когда прекратились поклоны и приседания, он рассмеялся и вышел, повернувшись на каблуках. Тут он столкнулся с новой проблемой. Как попасть на судно? Было уже одиннадцать часов вечера, и у берега не оставалось ни одной судовой шлюпки, а перспектива нанимать с пустым карманом лодочника-туземца не особенно ему улыбалась.

      Зорко вглядываясь, не встретится ли кто-нибудь из товарищей по шхуне, он направился вниз, к набережной. В Иокогаме нет длинного ряда пристаней. Суда бросают якорь на рейде и тем дают возможность нескольким сотням коротконогих людей зарабатывать себе пропитание доставкой пассажиров на берег и обратно.

      Дюжина лодочников – мужчин и мальчишек – окликнула Элфа и предложила свои услуги. Он выбрал самого симпатичного на вид – добродушного старика с усохшей ногой. Элф вошел в его сампан и уселся. Было совсем темно, и он не мог разглядеть, что делает старик, хотя, по-видимому, тому ничего не оставалось, как оттолкнуть лодку и отправиться в путь. Наконец он, хромая, шагнул в лодку и заглянул Элфу в лицо.

      – Десять сен, – сказал он.

      – Да, знаю, десять сен, – беззаботно ответил Элф. – Живей! На американскую шхуну!

      – Десять сен! Твой платит сейчас, – настойчиво повторил старик. Элфа бросило в жар от этих ненавистных слов «твой платит сейчас».