Синдикат «Громовержец». Михаил Тырин

ебесам цыганская семья, которая расположилась обедать на обочине рядом с блестящим черным «Мерседесом». Озадаченно переглянулись молочницы и свинарки на загородных фермах и поспешили к окнам.

      Такое же удивление посетило шабашников, возводящих особняки в поселке Слобода. Пожали плечами и двое дорожных инспекторов, прятавшихся от жары в тени своей будки.

      И наконец раскатистое эхо вошло в городок Зарыбинск. Тут уж все – продавцы, шоферы, грузчики, учителя с учениками, домохозяйки с кошками, конторщики, плотники, поварихи, сапожники, электрики, – все услышали странный гром.

      Естественно, все произошло очень быстро – так быстро, как распространяется в воздухе звук. Несколько тысяч людей почти одновременно посмотрели в небо. И с удивлением обнаружили, что оно ясное – ни одной тучки.

      Небо было чистым, как, впрочем, и положено в спокойное летнее утро. «Самолет», – подумали горожане и вернулись к своим делам.

      Во всем Зарыбинске было от силы два-три человека, которые мало-мальски разбирались в современной авиации и знали, что преодоление звукового барьера сопровождается несколько другим звуком – не таким раскатистым, не таким, что ли, сочным.

      Эти два-три человека, пожалуй, посмотрели в небо более пристально, чем остальные. Возможно, даже озадаченно почесали в затылках.

      Но и они, не обнаружив в прозрачной выси ничего подозрительного, вернулись к своим делам. Городок быстро забыл эту странную выходку природы, не зная, что вспомнить ее придется очень скоро.

* * *

      Женька Самохин никогда бы не назвал свою профессию опасной. Хотя и служил в пожарной части, и не простой, а военизированной.

      Женька был водителем. Это обстоятельство еще дальше отодвигало от него всякие понятия о риске и опасности. Потому что, по инструкции, во время тушения пожара он обязан находиться возле машины и ни в коем случае не лезть в пламя.

      Но если бы он и числился не шофером, а обычным бойцом в команде, то и тогда в его статусе не прибавилось бы ни на грамм героизма.

      Что такое служба в захолустной пожарной части? Ну, допустим, дозвонились из каких-нибудь Нижних Свинорылов, что, мол, у кого-то с ночи догорает сарай. Ну поднимут по тревоге дежурный караул, пойдет начкар тормошить бойцов. Те пока партию доиграют, пока домино соберут, Женька как раз успеет докрутить какую-нибудь гайку, ибо машина у него постоянно пребывала в состоянии хронического вялотекущего ремонта и другой жизни не помнила.

      Ну добрались, скажем, через час-полтора до места, посмотрели, как тлеют угольки. Может, даже сбрызнули их для порядка водицей из ствола. Ребята еще походят, поищут, что осталось, – кто найдет покрытый копотью гаечный ключ, кто тяпку, кто хоть гвоздей кривых наберет – в хозяйстве не помешает.

      Все, что останется, – это дождаться, пока инспектор закончит сочинять протокол. И по домам. Какой тут может оказаться риск?

      Таким образом, Женька был в своей безопасности уверен почти на все сто процентов. Почему почти? Потому что у любого шофера всегда шевелится в подсознании эдакая осторожная мыслишка, что... Впрочем, это к пожарам не относится.

      Пребывая в спокойствии и благодушии, Женька мыл свой огненно-красный с белой полосой «ЗИЛ» на отлогом травянистом берегу Подгорки. Утро было тихим, по глади воды расходились круги от жадной до мух плотвы. Мягко ворковала в приемнике Пугачева. Женька между делом рассуждал, что надо бы когда-нибудь встать в выходной пораньше, стряхнуть паутину с удочек, выкатить мотоцикл... М-да, надо бы.

      Он раскатал рукав и мощной струей воды вышибал из-под днища машины окаменевшую грязь. Неделя, как прошли дожди, и «ЗИЛ» давно пора было вычистить – пожарная техника обязана в любое время сверкать.

      В какой-то момент Женька ненароком повернулся к дороге и... вдруг застыл с побелевшими ушами.

      Он даже не понял, кого видит. Может, это были водолазы? Два водолаза в масках и шлемах, с квадратными ранцами, выглядывающими из-за плеч, они стояли и смотрели почему-то из-за края бугра. Если б хотя бы из речки – тогда куда ни шло, а так...

      Космонавты? Высадились поблизости на своем спускательном шаре? Не похоже. Одежонка легка. И руки голые. А в руках что-то блестит. Продолговатое, незнакомое и страшное. И вдруг, непонятно с чего, Женька понял, что в него собираются стрелять.

      Вот уже пятнадцать лет он крутил баранку на пожарной машине и не помышлял ни о каких смертельных приключениях, а тут вдруг – солнечное утро, покой, Пугачева из приемника – и два безмолвных сухопутных водолаза, которые явно намереваются стрелять в мирного человека. Сплошное сумасшествие.

      Что мог предпринять Женька? Да ничего. Только стоять с белыми от страха ушами и ждать. Правда, в руках он все еще держал брандспойт, из которого била струя с силой в несколько атмосфер.

      И этой самой струей он вдруг машинально попытался – нет, не уничтожить противника, даже не смыть, – а просто как-то закрыться, что ли...

      Его одеревеневшие руки шевельнулись, преодолев упругую тяжесть налитого рукава, железный наконечник ожил, вода с шумом взбодрила траву у ног. В следующий