Загадочный огонёк под крышей. Лилия Подгайская

е множество людей – двор короля Генриха У111 Тюдора снимался с места, чтобы перебраться в новую резиденцию.

      Дворцов у короля насчитывалось много. Были среди них любимые, как, например, этот, Гринвич. Но были и такие, которых король не жаловал, как тот же Вестминстерский дворец в Лондоне, сильно пострадавший от пожара, случившегося в 1512 году. Сейчас двор перебирался в Ричмонд, поскольку о городских резиденциях в летнее время речь даже не шла. Мощный Тауэр, исключительно красивый, просторный и удобный замок Байнар, да ещё недавно построенный Брайдуэлл могли принимать в своих стенах особу короля зимой. Но сейчас, в пору летнего расцвета природы, Генрих жаждал простора, света и как можно больше развлечений.

      Бесконечная вереница слуг, как живой ручеёк трудолюбивых муравьёв, перетаскивала на суда багаж короля и придворных вельмож, а сами господа ещё только нежились в своих постелях, приходя в себя после вчерашнего веселья. Впереди был завтрак и только потом отъезд.

      – Что-то я не вижу в последние дни лорда Гая Риверса, – недовольно заметил Генрих, окинув взглядом своих маленьких, но чрезвычайно ярких голубых глаз ближайших к нему вельмож, – мне не хватает его тонких остроумных шуток.

      – Лорд Гай занемог, Ваше Величество, – услужливо отозвался один из них, – вот уже три дня он лежит в своих покоях, пожираемый жестокой лихорадкой.

      – Что ж, отправимся в путь без него, – равнодушно махнул рукой Генрих, – а он приедет к нам потом, если выживет. Лихорадка пренеприятная вещь.

      И в сопровождении развлекающих своего монарха шутками вельмож Генрих направился на причал, где всё уже было готово к отплытию. Послышался раскатистый смех короля, видимо кто-то из придворных сумел угодить ему особенно сальной шуточкой, а потом всё стихло. Дворец опустел и погрузился в блаженную тишину. Утомлённые слуги позволили себе впасть в такое сладкое ничегонеделание, и даже строгий управитель, твёрдой рукой ведущий хозяйство замка, махнул на всё рукой – он сам в край утомился и мечтал об отдыхе.

      – Дворец уже опустел, милорд, – рассказывал лорду Риверсу его верный слуга Тоби, проворно меняя на хозяине намокшую за ночь рубаху и тщательно обтирая его тело влажной тканью, – шуму и суматохи было много, как всегда, но сейчас наступила благодатная тишина.

      – Вот и хорошо, – отозвался лорд Гай не совсем твёрдым голосом, – я, признаться, уже порядком устал от неуёмного веселья нашего короля.

      – Я бы посоветовал Вашей Светлости, если мне будет позволено, не высказываться в таких выражениях о нашем монархе, – остановил лорда преданный слуга, обихаживающий его с самого детства, – Хоть тут и пусто сейчас, но и у стен есть уши, как говорят умные люди.

      – Ты прав, старина, мне следует быть более осмотрительным, – согласился лорд Риверс, – это всё моя хворь, она просто измучила меня.

      – Скоро уже лихорадка отпустит вас, милорд, – утешил его верный слуга, завершая утренний туалет хозяина, – королевский лекарь пообещал, что ещё два-три дня, и вы будете на ногах.

      – Уповаю на это, – надежда засветилась в серебристо-серых глазах мужчины. – Так хочется уже выйти на солнышко.

      Лорд Гай Риверс не отличался ни особым богатством, ни знатностью. Он попал в свиту короля, можно сказать, случайно. Молодой дворянин привлёк внимание Генриха, тогда ещё младшего из принцев, своим ростом, силой и удалью, а ещё умением хорошо рассказывать разные байки и к месту шутить.

      И вот уже много лет живёт он при королевском дворе, в меру сил развлекая повзрослевшего монарха, угодить которому становится всё трудней. Генрих всегда был вспыльчивым и не терпел возражений, теперь же у него иногда прорываются страшные приступы гнева, и находиться с ним рядом в такие минуты небезопасно.