Антибомба. Сергей Зверев

отами шуршать на чужих садовых участках, что-то копая, подправляя покосившиеся домики, приводя в порядок теплицы, работая по принципу «хозяин, что еще прикажешь». Не у каждого полицая поднялась бы рука потребовать мзду за нарушение правил регистрации с подобных убогих неудачников.

      У Акчурина было отличное настроение. Сегодня он готовился отметить день рождения младшенькой дочки – ей стукнуло пять лет. Сегодня был выходной. Сегодня была хорошая мартовская погода – солнце одарило горожан своими щедрыми лучами. Жена, дети, дом и достаток – что нужно еще человеку, чтобы быть счастливым? Наверное, ничего. Да вот только чтобы вмиг утратить это ощущение безмятежности, ему тоже много не потребовалось – всего лишь кинуть мимолетный взгляд на снулое, равнодушное лицо заезжего гастарбайтера.

      Больше полутора десятков лет прошло с того момента, как эта физиономия намертво врезалась в память Акчурина. Время не слишком усердно поработало над этим лицом – мелкие обезьяньи черты остались, а морщин прибавилось совсем немного, да еще волосы поредели, не было уже той жесткой черной копны. Главное, никуда не делся этот взгляд раскосых глаз – мутный, равнодушный и безжалостный. Взгляд убийцы.

      Как же давно это было. В другую историческую эпоху. Тогда дотлевала рыжим пламенем лесов поздняя осень. Группу специального назначения десантировали с вертолетов в горах и навели на базу ваххабитов, обосновавшуюся на границе с Грузией. Грохот винтов, ночная влажная прохлада, пробирающаяся под полевую форму, мелкий дождь и чужие горы, где спецназовцы были нежданными гостями. Был марш-бросок на пределе сил – никогда еще время не работало так против них. Был выход на цель.

      Базу хотели зачистить бесшумно, но не удалось. Ваххабиты были начеку. И началась кровавая баня. Спецназ понес потери, но сломил сопротивление, пройдясь огненной метлой по хорошо замаскированному лагерю. Однако часть боевиков сумела уйти. Было организовано преследование.

      Шаг за шагом, подошвы ботинок скользят по влажным камням, за одежду цепляются жесткие ветви, будто специально сбивающие ритм и темп. Лейтенант Акчурин превратился в робота, совершающего запрограммированные движения. Иногда ему казалось, что он с начала времен бредет незнамо куда и зачем. Чувства и азарт выгорели. Силы были съедены марш-броском и недавним боем. Остались только простые движения, подпитываемые последними, неприкосновенными запасами энергии и воли. И в глубине сознания ярким маркером горела цель – настичь и уничтожить. Весь мир, все его тайны, все душевные устремления и мечты, вся жизнь офицера-спецназовца не имели теперь никакого значения. Была только дорога. И казавшаяся недостижимой цель – уходящие от преследования боевики.

      На берегу горной речки, вода которой сыпалась жемчужной россыпью с высей, Акчурин столкнулся нос к носу с этим мутноглазым чертом.

      Они застыли, глядя друг на друга, всего на пару секунд. И Акчурин знал, что выстрелит быстрее.

      – Отпусти, десантник. Деньги дам, – прошипел боевик.

      Это звучало настолько абсурдно в пропитанном болью и кровью ущелье, что Акчурин издал какой-то приправленный сумасшедшинкой смешок, и палец его вдавил спусковой крючок.

      И небо обрушилось на него, погребя под своими осколками в кромешной тьме.

      Уже позже, в госпитале, он узнал, что прозевал еще одного боевика, доставшего его выстрелом из подствольного гранатомета.

      И еще ему сказали, что он так и не успел добить того самого мутноглазого, оказавшегося известным боевиком. Этот мерзавец отличился при захвате средней школы в Дагестане. И Акчурин не раз клял себя за ту свою ненужную усмешку – времени, потраченного на нее, как раз не хватило, чтобы отправить это шайтаново отродье прямиком в ад.

      С тех пор Акчурину не раз снилось это лицо, гримаса которого была оскалом самой смерти, тогда милостиво обошедшей молоденького лейтенанта стороной. И вдруг этот проклятый образ материализовался наяву. Гроза детей, заслуженный абрек, отпетый ваххабит жив-здоров и спокойно бродит по российским городам. Значит, снова будут греметь взрывы и выстрелы, унося жизни невинных людей.

      Акчурин встряхнул головой. Может, показалось? Мало ли на свете похожих людей?

      Может, и немало. Но Акчурин был уверен – это он, Мустафа Юсупов, находящийся уже полтора десятка лет в международном розыске, не раз в оперативных сводках числившийся убитым и все время чудом воскресавший.

      Юсупов мазанул рассеянным взглядом по прохожим, на миг остановившись на Акчурине. Узнал? Вряд ли. Хотя все может быть.

      Хлопнули дверцы, и, тяжко переваливаясь на натруженных колесах, натужно подвывая мотором, старенькая «Лада Калина» влилась в поток дорожного движения.

      Несколько секунд Акчурин простоял как вкопанный. Потом хлопнул себя по карману, вытащил мобильник, набрал ноль-двадцать и произнес чеканно:

      – Подполковник Российской армии Азат Акчурин. Только что на улице Александра Невского видел человека, похожего на Мустафу Юсупова, находящегося в федеральном розыске за терроризм. Он отъехал на автомашине «Лада Калина» красного цвета в сторону площади Ленина. В салоне три человека. Номер