Показания Шерон Стоун. Зуфар Гареев

иктору Чепелю в последние минуты его земной жизни.

      В прозрачной гондоле цвета вечного сияния солнца и лазури я уже не в первый раз подплывал к Виктору по глади небесных озер с блистающим магическим веслом в руках. И мы не раз пытались прояснить вопрос… гм… кхм… того предмета, чем можно порвать женщину на свастику, как выражаются иногда мужчины.

      – А что будет со мной? – иногда спрашивал Чепель, задумываясь о ближайшем будущем.

      Обычно я благосклонно указывал на место в золотой прозрачной лодке, куда Чепель скоро должен будет сесть, чтобы лучше видеть гладь бесконечных озер, по которым мы будем вечно плыть втроем – Чепель, Марина и я (ее верный помощник а мастерстве реинкарнации, магические чудеса которой Марина уже освоила).

      Да, плыть и петь протяжные вечерние песни цвета золота и заката. Плыть и видеть чудных девушек парящих на берегах озер, которые будут махать нам вслед легко и бескорыстно, имея ввиду, что Чепель нынче реинкарнирован в отрока без признаков пола. И улыбка его, следовательно негендерна.

      Я говорил:

      – Фактически, твоя улыбка будет легка и очаровательна до нежности, как улыбка одной подружки, предназначенная другой подружке…

      Чепель уточнял снова и снова с понятной обидой:

      – Мужские семенники не подлежат реинкарнации? А как же я их найду потом?

      – На них будет висеть бирка: «Собственность господина Чепеля»

      – Почему они не подлежат реинкарнации?

      – Они мешают мужчине превратиться в носовой платочек женщины… в преданную помадку, которая всегда в сумочке… в зубочистку, которая всегда с ней… в кипу влажных ароматных салфеточек, без которых она не выходит из дому…

      – В кулончик… – бормотал Чепель. – В зубочистку… В салфеточки…

      – Ты не хочешь быть кулончиком, который преданно болтается на шее женщины? – удивлялся я.

      – Нет.

      – Вот видишь, – поучал я. – А когда у тебя не будет семенников, ты легко превратишься в кулончик и будешь счастлив, болтаясь на шее женщины как я.

      – Так вот какая дивность случится со мной! – всякий раз изумлялся Чепель то ли счастью опять превратиться в допубертатного малОго, то ли в горе.

      – Да, – подтвердил я и на этот раз, отчаливая в свободное плавание до времени.

      Гондола, в которой сидели мы с Мариной пока вдвоем, медленно пустилась в путь по глади небесной воды.

      Я посмотрел в земное лицо Чепеля, которое при разговорах со мной обычно было слегка тронуто золотом и лазурью ангела (как бы на пробу).

      Я подумал: «Только уши у Чепеля, действительно, не ангельские и топорщатся пельменями».

      – Ну, это совсем маленький недостаток, – рассмеялась Марина. – Возможно, целесообразный…

      Она опустила руки в лазурь, зачерпнула полные ладошки синевы и ополоснула лицо…

      И стало оно опять свежим и несколько строгим…

      Вы спросите, почему я упоминаю об этих прошлых разговорах, когда Чепеля уже нет в живых?

      Разговоры эти имели смысл, ибо следователь межрайонной прокуратуры Виктор Чепель на последних минутах жизни удостоился необыкновенной близости с Мариной Трегубовой в обмен на то, чтобы потом стать именно кулончиком-салфеточкой при ней.

      «Он получил ночь любви от Марины, а наутро был реинкарнирован? – изумленно спросите вы. – Не слишком ли высока цена?»

      Не знаю, бывает и такое. Из истории мы помним Клеопатру, которая однажды тоже вступила в подобный торг.

      Помните?

      Чертог сиял. Гремели хором

      Певцы при звуке флейт и лир.

      Царица голосом и взором

      Свой пышный оживляла пир.

      Блистательная царица, скучая в этом пиру, спросила: готов ли кто-нибудь из вас провести со мной ночь любви в обмен на жизнь, которой он лишится наутро?

      «Рекла и ужас всех объемлет…»

      Тем не менее трое смельчаков нашлось. Воин, Философ и Юноша.

      …Пробная лазурь улетучилась с лица Чепеля, она опять стало красным и потным; и опять потекли последние минуты жизни Чепеля – возможно они были самые счастливые…

      Разве что контраст довольно мрачного помещения, где нынче пребывал он, немного может смутить непосвященного человека.

      Это помещение похоже на казематы 40-х годов 20-го столетия. Тусклое электрическое освещение, с каменных стен слабо течет вода. Все здесь выглядит крайне аскетично.

      В центре – старинное металлическое кресло с высокой прямой спинкой.

      Это кресло Клеопатры. В нем только что сидела Марина Трегубова – в костюме же Клеопатры.

      Первое впечатление, что это застенки для пыток.

      На полу – дерюга, на ней – совокупляющиеся мужчина и женщина. Женщина – красива, худосочный мужчина – нет.

      Мужчина – в белой расстегнутой рубашке, галстук ослаблен. Как вы догадываетесь, это Виктор Чепель.

      С