Масенький принц. Олег Овчинников

правый подлокотник. Невозможность выполнить оба этих элементарных действия одновременно слегка раздражала.

      – Да, «оболонь» или «оболоня», – подтвердил ксенолингвист. – Местная морфология допускает два варианта написания.

      – Хмм… Жаль, что мы не уточнили правильный еще при первом аудиовизуальном контакте. Еще месяц назад я ни за что бы… – Командор вздохнул. – Верно говорят, что опыт уходит с возрастом. И что же представляет собой эта самая «оболоня»?

      – Пока неясно. Но Эрик Глаза-и-Уши с минуты на минуту должен завершить сканирование планетарной ноосферы в поисках информации. А вот, кстати, и он.

      Дверь командорской каюты бесшумно скользнула в сторону и на пороге возник Эрик. Он провел ладонью по воспаленным глазам, осторожно, словно боясь обжечься, потрогал мочки пылающих ушей и пояснил смущенно:

      – Это варварская планета, мой принц! Похоже, здесь не слыхали о возрастных цензах на информацию. Все, что угодно, – в свободном доступе. Даже… Даже… – Губы его задрожали.

      – Успокойтесь, мой друг, – сказал Командор. – Я понимаю глубину вашего потрясения. Что поделать, в нашем положении выбирать не приходится. Кто бы ни протянул нам руку помощи, мы должны принять ее с благодарностью. Даже от варваров. Но скажите, Эрик, удалось ли вам пролить свет на интересующую нас проблему? Что такое «оболоня» и с чем ее едят?

      – Оболонь, – поправил Эрик и нашел в себе силы прямо посмотреть в глаза принца, светло-голубые, в обрамлении мелких полупрозрачных ресничек. – И ее не едят, а пьют. Насколько мне удалось выяснить, так называется сорт пива.

      – Пива? – недоуменно повторил Командор. – Что такое «пива»?

      Информационный суперсенсор по прозвищу Глаза-и-Уши замялся.

      – Это не так просто объяснить. По одним источникам пиво является алкогольным напитком. По другим оно не подпадает под действие закона о рекламе алкогольной продукции и приобрести его может кто угодно. Даже… Даже… – Его подбородок упал на грудь, а плечи мелко затряслись.

      – Ну, – поторопил Командор. – Пожалуйста, возьмите себя в руки.

      Эрик сжал пальцы в кулаки, сделал глубокий вдох и выпалил в порыве отчаянной решимости:

      – Лица, не достигшие восемнадцати лет. – Потом вскинул голову и добавил в свое оправдание. – Не подумайте, мой принц, что я искажаю факты. Конкретно это место я просканировал раз десять!

      – НЕ достигшие? – негромко ахнул ксенолингвист. – Не «достигшие», а «НЕ достигшие»? Святая Корона, это поистине варварская планета!

      Командор не удостоил вниманием его причитания. Он потеребил кончик носа и попытался наморщить лоб, но, конечно же, не смог этого сделать по вполне объяснимым с точки зрения физиологии причинам.

      – Алкогольный напиток? – пробормотал он. – Закон о рекламе?

      – Я же говорил, что это непросто объяснить, – напомнил Эрик, чуть не плача.

      – А впрочем… Нет времени разбираться. Минута промедления может стоить жизни. Удалось ли вам выяснить главное? Где находится эта загадочная «оболонь».

      – Да, мой принц. Вот здесь.

      Эрик сделал шаг к зависшему посреди каюты голографическому изображению планеты, мягко крутанул переливающийся шар в ладонях и уверенно ткнул пальцем в какую-то точку на его поверхности.

      – В таком случае, вперед! – отдал приказ Командор. – Кстати, кто-нибудь… снимите меня с этого кресла.

      «А может, не мудрствовать? Взять и написать, мол, «Оболонь – Экспортное»?» – лениво размышлял Максим, развалясь в непривычно мягком кресле своего начальника, этим утром – пустующем… то есть, уже нет. Со строгим вертящимся стульчиком, на котором Максим обычно отсиживал свое, скажем так, рабочее время, кресло Валерия Александровича не шло ни в какое сравнение. Расслабляться в таком было одно удовольствие, а работать… Работать, как ни странно, по-прежнему не хотелось. Особенно когда во всем отделе остался ты один, никто не зыркает из-за пресс-папье, не рычит человеческим голосом: «Ты, Широбоков, это, кончай мне тут дисциплину разлагать. Ночью зевать будешь».

      Нет, «Экспортное» не пойдет, решил Максим пару зевков спустя. Хоть оно и предназначено по большей части на экспорт, но нельзя так-то уж, в лоб. Импортеры на название вряд ли купятся, а свои, наоборот, чего доброго, обидятся, не станут брать.

      Он снова взял со стола двухлитровую баклажку с опытным образцом и задумчиво покачал на ладонях.

      Однако тяжеленькая! Может, так и назвать – «Золотое»? Хотя нет, было уже – «Клинское». Тогда «Платиновое»? Тоже нет, «Тинькофф» раньше нас подсуетился. А может…

      Закончить мысль Максиму не дала дверь кабинета, отлетевшая в сторону и с грохотом впечатавшаяся в стену. «Все равно ничего путного в голову не идет», – по инерции додумал он, машинально съеживаясь в начальственном кресле и из-за пресс-папье во все глаза рассматривая странных посетителей. К счастью, они не были похожи на группу захвата или исполнительных приставов от налоговой, нагрянувших с внезапной инспекцией в штаб-квартиру преуспевающей пивоваренной компании. Строго говоря,