Сватать надо зимой!. Эмиль Брагинский

ктриса и тут же вспомнила, что она не только директор, но еще и женщина. – Потом расскажешь?

      – А как же! – отозвалась Ирина Николаевна. – Погода сегодня ну прямо-таки специально для меня, мечта!

      Директрису даже передернуло:

      – Эта мерзопакость для тебя? Ветер насквозь продувает, а снег вообще не снег, а мокрая, липкая слизь. Твои не придут!

      Ирина Николаевна даже руками всплеснула от возмущения:

      – Сватать надо исключительно зимой! Это и дураку понятно!

      – А мне непонятно! – нисколько не обидевшись, возразила директриса. – Хоть я и не дура.

      Ирина Николаевна не поленилась провести разъяснительную работу:

      – Весной у людей разнообразные надежды, летом – сплошной блуд, осенью – тоска, а холодной зимой тянет к теплу, семейному уюту с домашним трехразовым питанием и спутником не только в постели, но и в жизни!

      Логические построения Ирины Николаевны, должно быть, произвели на директрису ошеломляющее впечатление, и она лишь выдохнула:

      – О, ё-мое!

      Известно, что устраивать чужие судьбы любят именно те, у кого собственная судьба никак не устроена. Но Ирина Николаевна была счастливым исключением. В свои пятьдесят два (это она говорила пятьдесят два, а на самом деле все пятьдесят четыре) недавно поменяла непригодного третьего мужа на призового четвертого – сорок лет, интеллигентный, инструктор по натаскиванию служебных собак. Ирина Николаевна работала в гостинице дежурной по этажу. И теперь она по-хозяйски отпирала дверь номера четырнадцатого.

      Одни собирают почтовые марки, другие бегают по мужикам, третьи сходят с ума по футболу, четвертые пьют по-черному, Ирина Николаевна сватала. И вела своим достижениям строгий учет: сосватано семнадцать пар, ни черта не вышло двадцать четыре раза, разводов у ее питомцев – всего один. Мужчина оказался идиот: видите ли, жена храпит – подумаешь! И еще претензию предъявлял. Но Ирина Николаевна претензию не приняла:

      – Денег я с вас не брала, нет! Вы молодухой попользовались? Да! А храп – это не недостаток, а явление природы!..

      Тем временем на улице ветер вдруг переменился, со свистом понесся параллельно земле. Под напором ветра снег загустел, затвердел и принялся колотить всех и вся белой дробью. Однако Сергей шага не ускорил. Он точно знал, что крупные мужчины, когда убыстряют шаг, выглядят нелепо. А Сергей был крупен, массивен и… абсолютно лыс. Но головными уборами пренебрегал. Когда Сергей наконец появился в номере четырнадцатом, то, казалось, заполнил все пространство.

      Ирина Николаевна захлопотала, засуетилась:

      – Чего ж ты без шапки ходишь?

      – Не нуждаюсь! – Сергей оглядел стол. – Сколько потратили? Я верну.

      – Ты не об этом думай, – отмахнулась Ирина Николаевна. – Ты лучше думай о твоем светлом будущем. Чего ж ты ей цзеточков-то не купил?

      – Вот еще!

      – Почему к парикмахеру не сходил? – не унималась сваха.

      – Вот еще! – повторил Сергей, присел, стул под ним покачнулся и застонал. – Что стричь-то?

      – Чем меньше волос, тем лучше должен быть парикмахер. Причешись! Слева над ухом торчат два волоска!

      – Угомонитесь, тетя Ирина! – попросил Сергей.

      – Побрился, и на том спасибо, – продолжала сваха, – ну, одеться-то можно было по-праздничному, галстук завязать!

      Сергей захохотал:

      – Ну вы даете, галстук, что я вам, топ-модель? – Тут Сергей посерьезнел и делово придвинул к себе тарелку. – Пока светлое будущее еще не пришло, я подзакушу! И явился сюда исключительно потому, тетя Ирина, что вы втравили в эту историю мою маму!

      Ирина Николаевна зашлась от возмущения:

      – Да? Втравила? Мы обе желаем тебе только счастья и ничего кроме счастья. Этот номер забронирован для каких-то зубных врачей, я перед директрисой унижалась, упросила пустить нас на пару часов, слово дала полотенец не трогать, постель не мять…

      – До этого не дойдет! – четко пообещал Сергей.

      Светлое будущее, обернутое, закутанное шерстяным платком поверх легкого пальтеца, мчалось, неслось по скользкому тротуару, держа в руках пластиковый пакет, верх которого был закрыт еще одним пакетом. В гостиничном коридоре, у рабочего места Ирины Николаевны, началось высвобождение девичьего тела из-под платков, из-под пальто. Тоненькая, чтоб не сказать щуплая, девушка с пластиковым пакетом в руках робко постучалась в номер четырнадцатый.

      Ирина Николаевна взволнованно прошептала:

      – Слышишь – пришла! Ты в какой руке вилку держишь, позоришь меня, быстро переложи вилку в левую руку, нож в правую! – и запела, отворяя дверь: – Детка, входи!

      Детка вошла, смотря куда-то вбок, загадочный пакет дрожал у нее в руке.

      – Сережа, – таяла Ирина Николаевна, – это наша Леля! А это, Леля, наш Сережа! – И, просунув ногу под стол, толкнула его и прошептала: – Ну встань же!

      Сергей поднялся, буркнул что-то, должно быть, свое имя, уселся и вновь