Ценная жемчужина. Агата Кристи

мисс Кэрол Блондел, хорошенькая девушка, избалованная и самоуверенная.

      Они выбрали место, где должны были ночевать, и сели обедать под большим тентом. Говорили о политике на Ближнем Востоке: английский депутат – осторожно, француз – тактично, американец – с некоторым бахвальством. Археолог, Паркер Пайн и Джим Хорст помалкивали. Потом заговорили о городе, который только что осматривали.

      – Он безумно романтичен! – заявила девушка. – Как подумаешь о тех, кто в нем жил… Но набатцы, наверное, существовали чуть ли не с сотворения мира?

      – Не совсем, – ответил с улыбкой Паркер Пайн. – А вы как считаете, доктор Кервер?

      – Это переносит нас на две тысячи лет назад. Если гангстеров считать романтиками, то их можно сравнить разве что с набатцами. Это были богатые бандиты, заставлявшие путешественников пользоваться только определенными дорогами, превратив все другие в опасные. Петра являлась как бы складом награбленного.

      – Вы считаете, что они были самыми обычными ворами? – спросила Кэрол.

      – Слово «вор» менее романтично. «Бандит» вызывает ассоциацию с человеком более широкого размаха.

      – А современный финансист? – подмигнув, спросил Паркер Пайн.

      – Камешек в твой огород, па!

      – Человек, зарабатывающий деньги, – благодетель человечества, – важно ответил Блондел.

      – Однако человечество так неблагодарно! – пробормотал детектив.

      – Что такое честность? – задался вопросом француз. – Нюанс, условность. В разных странах это слово приобретает разный смысл. Араб не стыдится красть и лгать. Вопрос лишь в том, кому он солгал или кого обокрал.

      – Да, у них такой подход к делу, – сказал Карвер.

      – Это доказывает превосходство Запада над Востоком, – пояснил Блондел. – Когда эти бедолаги получат хоть какое-то воспитание…

      Сэр Дональд устало заметил:

      – Воспитанию придается слишком большое значение. Оно учит массе бесполезных вещей. Полагаю, господа, ничто не может изменить природу человека.

      – То есть?

      – По-моему, вор всегда останется вором.

      Повисло неловкое молчание. Потом Кэрол заговорила о москитах, отец поддержал ее.

      Сэр Дональд, очень удивленный, прошептал на ухо своему соседу, Паркеру Пайну:

      – Похоже, я допустил оплошность?

      – Странно, – ответил детектив.

      Один археолог ничего не заметил: он был молчалив, задумчив и рассеян. Но пауза в разговоре заставила и его заговорить:

      – Я согласен с вами, во всяком случае, смысл однозначен: человек или честен, или нечестен.

      – Вы не думаете, – спросил Паркер Пайн, – что при определенных обстоятельствах искушение может превратить честного человека в вора?

      – Этого не может быть!

      Детектив тихонько покачал головой:

      – Не согласен! Может подействовать множество факторов. Например, пузырек в стали.

      – Что вы хотите этим сказать? – удивился молодой Хорст, до сих пор еще не открывавший рта. У него был низкий голос приятного тембра.

      – Человеческий мозг может выносить определенную нагрузку. То, что вызовет кризис, может иной раз быть просто незначительным событием. Поэтому большинство преступлений абсурдно, так как достаточно пустяка, чтобы заставить человека совершить их.

      – Это что-то из области психологии, – заметил французский офицер.

      – Если бы преступники были психологами, – сказал Паркер Пайн, – они были бы очень сильными. А ведь из десяти человек девять могут находиться под определенным влиянием, ведущим к повиновению.

      – Объясните яснее! – вскричала Кэрол.

      – Во-первых, есть люди, которых легко смутить: если на них кричат, они повинуются. Есть другие – у них силен дух противоречия, они всегда противятся тому, что им советуют. И наконец, наиболее распространенный тип – это человек, поддающийся внушению. Он видит автомобиль, потому что слышит клаксон, или почтальона, если слышит, как звякает почтовый ящик; он видит кинжал в ране, если ему скажут, что кого-то зарезали, и услышит звук выстрела, если речь идет о пистолете.

      – Я уверена, что меня нельзя заставить поверить во все это! – сопротивлялась Кэрол.