Убийство в Брайтуэлле. Эшли Уивер

кое испытание быть замужем за человеком, которого любишь и ненавидишь в равных пропорциях.

      В конце июня, когда я в одиночестве обедала в столовой, внезапно нарисовался Майло. Он, видите ли, вернулся с юга.

      – Привет, дорогая, – чмокнул он меня в щеку, плюхнулся на соседний стул и принялся намазывать тост маслом, как будто мы виделись не два месяца, а два часа назад.

      Я отхлебнула кофе.

      – Привет, Майло. Как любезно с твоей стороны, что навестил.

      – Хорошо выглядишь, Эймори.

      Я могла бы сказать о нем то же самое. Время, проведенное на Ривьере, явно пошло ему на пользу. Гладкая, загорелая кожа подчеркивала яркую голубизну глаз. Развалившись на стуле в своем темно-сером костюме он, как всегда, даже в самой дорогой, безупречно сшитой одежде держался непринужденно и легко.

      – Не ждала тебя так скоро.

      Последнее его письмо, экспромт, информирующий меня о его местонахождении, пришел три недели назад. В нем Майло давал понять, что вернется скорее всего в конце июля.

      – В Монте-Карло стало так скучно. Пришлось уехать. А что оставалось?

      – Ты прав, лучше осточертевшей рулетки, шампанского и красивых женщин может быть только бодрящий визит домой, где в компании с женой можно наслаждаться тостами и кофе.

      Я машинально налила ему кофе, без молока, два сахара.

      – Знаешь, Эймори, кажется, я по тебе скучал.

      От его улыбки у меня невольно перехватило дыхание. Майло умел ошеломлять, ослеплять людей, внезапно одаряя их своим вниманием. Именно в этот момент в дверях появился наш камердинер Граймс.

      – К вам посетитель, мадам. В будуаре.

      Майло он словно и не заметил. Впрочем, давно уже было ясно, что Граймс не входит в число обожателей моего мужа. В обращении с хозяином он соблюдал ровно ту меру уважения, которая лишь позволяла этой очевидной неприязни не выходить за рамки приличий.

      – Спасибо, Граймс. Сейчас приду.

      – Хорошо, мадам.

      Граймс исчез так же бесшумно, как и появился. От Майло не укрылось то обстоятельство, что камердинер высказался в достаточной степени туманно, чтобы нельзя было понять, кто ко мне пришел. Намазывая маслом второй тост, он повернулся ко мне и с улыбкой спросил:

      – Мой неожиданный приезд помешал тайному свиданию?

      Отложив салфетку, я встала со стула.

      – У меня нет от тебя тайн, Майло. – В дверях я развернулась, ответив ему не менее ослепительной улыбкой. – Если бы у меня был любовник, я бы непременно поставила тебя в известность.

      В коридоре я остановилась перед большим позолоченным зеркалом, желая убедиться, что встреча с заблудшим мужем не покорежила наружность так же, как и нутро. Отражение невозмутимо смотрело на меня – спокойные серые глаза, прибранные темные локоны. Я почувствовала себя несколько увереннее.

      Мне давно стало ясно: к Майло нужно готовиться. Увы, он нечасто шел мне навстречу, заблаговременно сообщая о своем приезде.

      Опуская ручку двери, я задумалась, а кто же, собственно, пришел. Неопределенность сообщения Граймса объяснялась присутствием моего мужа, а вовсе не посетителем, и я бы не удивилась, увидев за прочной дубовой дверью столь частого гостя, как, например, кузину Лорел. Однако в комнате, мне пришлось изумиться второй раз за сегодняшнее утро. На диване ар-деко сидела вовсе не кузина Лорел, а мой бывший жених.

      – Джил.

      – Привет, Эймори.

      Он поднялся с дивана, и мы обменялись внимательными взглядами. С Джилмором Трентом мы были знакомы с детства и в конце концов обручились, а через месяц после помолвки я встретила Майло. Не могло быть на свете двух более разных мужчин. У Джила были светлые волосы, у Майло темные. Джил был спокоен и успокаивал других самим своим видом; непоседливый Майло заводил всех окружающих. На фоне очаровательной непредсказуемости Майло солидность Джила казалась скучной. Джил воспринял новость без лишних эмоций и искренне пожелал мне счастья – иначе он не умел; больше мы не виделись. Вплоть до сегодняшнего дня.

      – Как ты? – спросила я, сделав шаг вперед, чтобы пожать протянутую руку.

      Рукопожатие было теплым, крепким – знакомым.

      – Да, в общем, неплохо. А ты? Выглядишь прекрасно. Ничуть не изменилась.

      Он улыбнулся, в уголках глаз собрались мелкие морщинки, и я вдруг почувствовала себя совсем легко. Все тот же Джил. Я подошла к дивану.

      – Садись. Выпьешь чаю? А может быть, позавтракаешь?

      – Нет-нет, благодарю. Я и так свалился на твою голову, вломившись без предупреждения.

      Джил стоял возле пары кресел, обитых синим шелком, и я опустилась на одно из них, почему-то радуясь, что Граймс выбрал уютный будуар, а не парадные гостиные.

      – Глупости. Рада тебя видеть.

      Я вдруг поняла, что так оно и есть. Было ужасно здорово видеть Джила. Он избегал общества, и я не раз за пять лет замужества думала, что с ним стало.

      – Тоже рад тебя видеть,