Пропащие Души. Сергей Иванов

лает Анджи. А угомонились они, как обычно, под утро – и ведь не надоест, который уже месяц!..

      Приоткрыв один глаз, девушка пропела:

      – Светик, привет!.. Выспался?

      Его настоящее имя Анджелла узнала сразу после возвращения, но продолжала величать мужа Светланом. Хорошо, не при местных зубоскалах – все ж имечко с претензией. Эдакий светлячок в темном средневековье… пудов на восемь, ага.

      – Я поэт, зовусь я Светик, – проворчал он в ответ, даже не пытаясь принять сердитый вид. Все равно ж не поверит. Во-первых, девушка понимала его лучше, чем он себя; во-вторых, Светлан просто не умел на нее злиться.

      Наверное, главным чудом в той странной сказке оказался финал. А именно: как замечательно, без зазоров, сомкнулись они ноющими гранями, составив целое. Happy-end вышел истинным, без подвохов. Счастье не закончилось воссоединением персонажей и даже не пошло на спад – наоборот, с каждым днем его становилось больше. Месяц проходил за месяцем, а они только привязывались друг к другу сильней, избегая расставаться сверх неизбежного. Временами это пугало Светлана: как же больно будет падать с такой высоты, если, не приведи бог… Да ну, о таком лучше не думать!

      Наконец распахнув оба глаза, сверкающих изумрудными зрачками, Анджелла потянулась, откровенно приглашая любоваться собой, прелестным своим ликом, волшебным телом, едва прикрытым простыней, золотыми волосами, рассыпавшимися по постели, – будто не этим занимался он каждую секунду, пока находился с ней. Даже во сне Светлан продолжал ощущать ее – кажется, не только кожей.

      – А как спалось принцессе? – спросил он. – Горошина не намяла бока?

      Вообще-то, после трагической гибели отца и последовавшего вскоре за ней свержения узурпатора, Анджелла вполне могла именоваться королевой. К тому ж, настоящая принцесса вовсе не та, кто под десятком перин ощутит горошину, а кто не станет раздувать это зернышко в арбуз.

      – Опять ко мне Паук приходил, – сообщила Анджелла.

      Имелось в виду: во сне, – не подумайте плохого. В сны Светлана тоже изредка являлся дед, умерший десятилетия назад.

      – Гостюшка, – проворчал он. – И чего хотел?

      – «Вернись, я все прощу!» – сказала девушка загробным голосом. – Что-то непокойно его душе.

      – Еще бы!..

      За долгую жизнь сей колдун натворил много бед, хотя злодеем стал не по злобе – от равнодушия к людям. (Но важен ведь результат?) И по совокупности преступлений был приговорен… лично Светланом. Впрочем, разве у него оставался выбор?

      – Похоже, она до сих пор слоняется возле Дома, – прибавила Анджелла. – Уж чего-чего, а живучести у Паука на десятерых.

      – Большим мерзавцам без этого никак, – согласился Светлан. – С одной пробоины такие кораблики редко тонут. Но разве сможет он дотянуться сюда?

      – Кто знает, милый. В теперешнем его состоянии многое принимается по-другому – расстояния тоже. И разве ты сам представляешь, на сколько мы удалены от моего королевства? Или где пребываем сейчас на самом деле?

      – Да уж, – пробормотал он.

      Это в первый момент Светлану показалось, будто он возвратился в свою квартиру, размещенную на верхнем этаже девятнадцатиэтажки, высящейся на самом краю города, вплотную к окружной дороге, сразу за которой начинался лес. И в свой мир – ну, разве с некоторыми вариациями: драконы там, разросшиеся буйственные леса, прочая воспрянувшая живность; толика чудес, почти смыкающихся с экстрасенсорикой; еще какая-нито околосказочная экзотика. На самом-то деле изменений оказалось куда больше, но к волшебству они имели мало отношения. Светлан словно бы угодил на полвека вперед, хотя по летоисчислению (христовому, понятно, – никуда от него не делись) вернулся в год, откуда его выдернули и где отсутствовал не дольше недели. Однако поменялось тут многое – не перевернулось, но сдвинулось.

      Как выяснилось, обитал Светлан уже не в прежней конуре – при том, что вернулся в знакомую комнату. Но раньше та была единственной в квартире, а ныне к ней добавились еще четыре, и каждая едва не вдвое просторней. Обставлены они были шикарным новьем – в отличие от первой, в которой явно хранился антиквариат… чтобы не сказать: рухлядь. И оснастили жилище по последнему слову, нашпиговав электроникой от кухни до ванной, причем приборы обнаружились такие, о которых Светлан не подозревал раньше. Впрочем, увидев их, он ощутил в себе пробуждающееся знание, словно к исконной его сути добавилась вторая, представляющая истинного хозяина здешних хором, взращенного иным прошлым.

      В мире, куда вернулся Светлан, оказалось куда меньше дорог, пыли и шума, чем в том, откуда он сбежал, – поскольку большая часть транспорта поднялась в воздух и даже стоянки устраивали обычно на крышах. Зато прибавилось зелени, в том числе внутри городов. Число же ненавистных Светлану границ, наоборот, сильно убавилось, а проницаемость их выросла намного. Здесь российский юнец, получивший образование на родине, вполне мог податься егерем в канадские леса или пастухом в Аргентину, а любой иноземец, от американца до японца, волен был испытать силы в сибирской тайге – тем более, такое закаливание духа ныне вошло в моду. Кстати,