Меч генерала Бандулы. Кир Булычев

берег и подтянул лодку повыше, так что она почти вся скрылась в ветвях.

      С минуту он постоял, прислушиваясь. Ветер доносил шум военного лагеря – звон упряжки, голоса, тяжелые вздохи боевых слонов, перестук барабана, пронзительный скрип повозок, протяжный гул шанской песни. Поблизости же, в кустарнике, было тихо. Появление человека заставило смолкнуть мычавших лягушек и беспокойных ночных птиц. Только летучие мыши чиркали крыльями над головой да надоедливо звенел комар, который никак не решался напасть на пришельца.

      Человек привычно поправил лоунджи – бирманскую мужскую юбку. Юбка была подхвачена широким ремнем, из-за которого торчала рукоять небольшого пистолета. Это был дорогой пистолет. Если бы не темнота, можно было бы разглядеть перламутровую инкрустацию на рукояти и тонкую резьбу на стволе. Три года назад он снял пистолет с убитого индуса.

      Коричневая бирманская куртка, потрепанная и не очень чистая, треснула на спине и была заштопана редкими, неровными стежками. Волосы были собраны на затылке в тугой пук, лицо казалось темным, как у крестьянина, которому приходится проводить дни под солнцем, на рисовом поле.

      Этот человек на первый взгляд мог показаться бирманцем, но бирманцем он не был. Его выдавали рост, светлые голубые глаза и крупный прямой нос. Бурая краска на лице легла неровно – видно, человек спешил, отправляясь в путешествие по реке. Черный парик чуть сдвинулся на лбу, обнаружив корни русых волос. Но эти мелочи не играли в темноте никакой роли. Лейтенант Уинфри не собирался предоставлять кому бы то ни было возможность рассматривать себя в упор.

      Уинфри тихо свистнул, подражая птице би-бин. Вряд ли свист был слышен дальше чем за двадцать шагов. Но тут же за его спиной кто-то прошептал:

      – Вы не опоздали, Уинфри.

      – А, это вы? Отдаю вам должное – крадетесь, как пантера.

      – Иначе бы не выжил. Что нового в армии?

      – Не знаю. Два дня провалялся в лихорадке. Хотел, чтобы послали сегодня кого-нибудь другого, но полковник Кемпбелл волнуется. Это правда, что Бандула готовит наступление?

      Тот, кого сравнили с пантерой, осторожно переступил с ноги на ногу. Он был ростом ниже Уинфри, значительно уже в плечах, голос его от волнения срывался.

      – Это очень опасное место, – прошептал он, приближая губы к уху разведчика. – Совсем рядом стоит свежий отряд. Из Таунгу.

      – Ничего. Скоро наши свидания кончатся. Я имею в виду тайные свидания. Так вы не сказали мне о наступлении.

      – Не знаю. Ничего не знаю. Меня же не приглашают на военный совет.

      – А если подумаете?

      Несколько секунд собеседник не отвечал. Неподалеку всхрапнула лошадь. Неподвижность съежившейся фигурки смутила Уинфри. Ему передался страх, полностью охвативший маленького человека.

      – Ну-ну, – сказал Уинфри. – У всех нервы не в порядке. Нас никто не слышит.

      – Вы не представляете, как они казнят изменников, – раздался в ответ тихий шепот. – И я… и мне кажется, что за мной кто-то шел от самого лагеря.

      – Кемпбелл просил передать вам его личную благодарность за верную службу короне. Вы можете быть уверены, что вас не забудут.

      – Так сказал сам полковник?

      – Что же, я придумал, что ли?

      По правде говоря, Уинфри все придумал. Наоборот, командующий английским отрядом выразил свое неудовольствие пассивностью «нашего человека в лагере бирманцев».

      – Итак, – снова заговорил Уинфри, – что вы можете сказать о наступлении?

      – Солдатам выдали сегодня вдвое больше риса и рыбы. Вечером подошел последний араканский полк. К утру будут обозы. Они сейчас переправляются через реку.

      – Видел. Еще что?

      – Сам генерал Бандула проверял сегодня артиллерию.

      – И как?

      – Некоторым пушкам по двести лет. Одна разорвалась.

      – А мы сегодня никак не могли понять, что за взрыв у бирманцев.

      Уинфри улыбнулся, и маленькому человечку показалось, что зубы его светятся так, что их видно из лагеря. Ему захотелось попросить Уинфри, чтобы тот закрыл рот, но он не посмел и продолжал:

      – А сейчас Бандула собрал к себе всех командиров полков и артиллеристов.

      – Где?

      Эта новость показалась Уинфри интереснее всех предыдущих.

      – В своем доме. В монастыре. Но туда не подойти. Вокруг стоят гвардейцы. Я не пойду туда.

      – Мы пойдем вместе, – сказал Уинфри.

      – Вы сошли с ума, лейтенант! Нас поймают!

      Но Уинфри уже не слушал его.

      – Можно подойти к самому дому?

      – Ни в коем случае, – быстро ответил маленький человек. – Я же говорю, там гвардейцы.

      – Послушайте, – резко сказал Уинфри, – мы здесь на войне. И я и вы – все мы. Если бирманцы и вправду собираются перейти в наступление и мы не будем этого знать, нас могут разбить, вышвырнуть в море. Мы и так уже потеряли треть солдат в стычках и от болезней. Госпитали переполнены.