Путь кочевника. Валерий Поволяев

, не очень высокого роста с тугими бицепсами, но не бицепсы привлекли его внимание, а шнурок, перекинутый через шею, сшитый сзади нитками, впереди сквозь шнурок было продето небольшое серебряное колечко, соединенное с православным крестиком. Яско удивленно приподнял одну бровь, поманил паренька к себе согнутым в крючок пальцем, ткнул рукой в крестик:

      – Что это?

      – Крестик.

      – Не забывай добавлять: «товарищ мичман»…

      – Крестик, товарищ мичман. Православный крестик, – не пугаясь строгого начальника, добавил паренёк.

      – Ты у нас из каких будешь? Из деревенских?

      – Так точно!

      – Из какой области прибыл?

      – Из Краснодарского края.

      – Кто из родственников у тебя верующий? Отец? Мать?

      – Бабушка, – матрос смотрел мичману в глаза, взгляда не отводил, не трусил, не юлил.

      – Комсомолец?

      – Был. В школе приняли в комсомол, в школе и исключили.

      – Все из-за этого? – Яско взглядом, лёгким движением глаз показал на крестик: ему хотелось от души отругать парня, всыпать ему по первое число, но смелость, которой обладал матрос, убеждённость такая, которой не всякий военно-морской политработник может похвастаться, вызвала у него и недоумение и уважение одновременно.

      – Да.

      – Обидно было, когда исключали?

      – Обидно.

      – Обидно потому, что ты не прав, – сказал Яско.

      Новобранец вздохнул, отвел глаза от мичмана и стал смотреть в землю.

      Мичман умел читать по ребячьим лицам и читал неплохо, хотя иногда и ошибался. Затем прочитанное складывал по зёрнышку, из собранного составлял цельные странички, и это помогало ему в службе, в работе с этими ребятами и вообще во всяком походе. А в походе, особенно в одиночном, когда корабль ничего, кроме твёрдых, как железо, волн, украшенных пушистыми белыми барашковыми воротниками, не окружает, он один. Один в океане, в головокружительном безбрежии, в огромном пространстве…

      Случается, что такие одинокие корабли недосчитываются кого-нибудь из экипажа. А это, оказывается, разозлившиеся мореходы, находящиеся на срочной службе, скинули в воду надоевшего боцмана, замучившего их придирками и нарядами вне очереди… Отправили его в распоряжение дядьки Черномора с нежными русалками и безобразными, но добрыми подводными чудищами с предсказательницами, скрывающихся в пустых раковинах, и ловцами душ, также живущими в раковинах, – это самые опасные существа подводного мира… Яско не хотел, чтобы его отношения с молодыми ребятами, прибывшими служить на Северный флот, сложились так же. Не надо этого ни ему, ни начальству.

      – Ладно, – сказал он миролюбиво, хотя ещё полминуты назад готов был отчитать новобранца с крестиком сердитыми и очень жёсткими словами, но повел себя, как хороший охотничий пес, чувствующий обстановку и ситуацию, когда стрелять по дичи нельзя. – Смотри, попадет тебе от какого-нибудь командира, особенно если он мусульманского происхождения.

      Паренек приподнял одно плечо, потёрся о него щекой. Вид у него был… ну как по известной пословице «Бог не выдаст, свинья не съест».

      – Как банька?

      – Нормально.

      – Обязательно добавляй: «товарищ мичман».

      – Нормально, товарищ мичман.

      – А крестик сними. Боцман увидит – голову наголо обреет.

      Паренёк засмеялся, похлопал ладонью по гладкому, только что остриженному темени – новобранцев стригли перед баней, всех под нуль, наголо, так что голое, гладкое, как биллиардный шар, темя никак не могло его испугать, аккуратно снял с шеи крестик и вместе со шнурком зажал в кулаке.

      – Разрешите идти, товарищ мичман?

      – Идите, товарищ матрос, – вежливо на «вы» разрешил Яско.

      Паренёк присоединился к шумной толпе полуодетых новобранцев и через несколько мгновений слился с ними, – вот уже и не найдешь матроса, с которым только что говорил мичман Яско.

      Яско был атеистом, ни в Бога, ни в высшие силы, ни в нечисть подземную не верил – так его учили в школе, втискивали в голову с другими сведениями в пионерском отряде, в мореходном училище и здесь, на Северном флоте. Тут отцы-командиры старались особенно. А они по этой части были людьми и настырными, и талантливыми, своего обязательно добивались.

      Но ведь есть и другая сторона жизни, которую ему очень наглядно продемонстрировал этот паренёк. В чём в чём, а в мужестве, в твердости характера ему не откажешь.

      Яско невольно проникся к новобранцу с крестиком на шее уважением. Вспомнил историю, рассказанную ему приятелем, таким же, как и он, мичманом. Только служит этот мичман далеко на востоке, в плавсоставе Тихоокеанского флота.

      Родители у Васи Китобоя, как звали-величали приятеля, – коренные киевляне. Приехал Вася однажды к ним в отпуск с дальневосточными подарками, с икрой и балыком рыбы-красницы, посидел с предками, повечерял, попотчевал дальневосточными побасенками про китов, на которых в Америку перевозят через