Утро делового человека. Николай Гоголь

ion>

      I

      Кабинет; несколько шкафов с книгами; на столе разбросаны бумаги. Иван Петрович, деловой человек, потягиваясь, выходит в халате и звонит. Из передней слышен голос: «Сейчас!» Иван Петрович звонит во второй раз – опять тот же голос: «Сейчас!» Иван Петрович с нетерпением звонит в третий раз; входит слуга.

      Иван Петрович. Что ты, оглох?

      Лакей. Никак нет.

      Иван Петрович. Что ж ты не изволил являться, когда я звоню в третий раз?

      Лакей. Как же прикажете: мне нельзя было бросить дела, я сапоги чистил.

      Иван Петрович. А Иван что делал?

      Лакей. Иван мел комнату, а потом пошел в конюшню.

      Иван Петрович. Подай сюда собачку.

      Лакей приносит собачку.

      Зюзюшка! Зюзюшка! а Зюзюшка! Вот я тебе бумажку привяжу. (Нацепляет ей на хвост бумажку.)

      Вбегает другой лакей: «Александр Иванович!»

      Иван Петрович. Проси. (Бросает поспешно собачку и развертывает свод законов.)

      II

      Иван Петрович и Александр Иванович, также деловой человек.

      Александр Иванович. Доброго утра, Иван Петрович!

      Иван Петрович. Как здоровье ваше, Александр Иванович?

      Александр Иванович. Очень благодарен. Не помешал ли я вам?

      Иван Петрович. О, как можно! Ведь я всегда занят. Ну что, в котором часу приехали домой?

      Александр Иванович. Час шестой был. Я как поворотил из Офицерской, то спросил, подъезжая к будочнику: «Не слышал ли, братец, который час?» – «Да шестой уже, говорит, пробило». Вот я и узнал, что уж был шестой час.

      Иван Петрович. Представьте, я сам почти в то же время. Ну что, каков был вистец, хе, хе, хе?

      Александр Иванович. Хе, хе, хе! Да, признаюсь, мне даже во сне он мерещился.

      Иван Петрович. Хе, хе, хе, хе! Я гляжу, что это значит, что он кладет короля? У меня ведь на руках сам-третей дама крестов, а у Лукьяна Федосеевича, я давно вижу, что ренонс.

      Александр Иванович. Длиннее всего тянулся восьмой робер.

      Иван Петрович. Да. (Помолчав.) Я уже мигаю Лукьяну Федосеевичу, чтоб он козырял, – нет. А ведь тут только козырни – валет мой пик и берет.

      Александр Иванович. Позвольте, Иван Петрович, валет не берет.

      Иван Петрович. Берет.

      Александр Иванович. Не берет, потому что вам никоим образом нельзя взять в руку.

      Иван IIетрович. А семерка пик у Лукьяна Федосеевича? позабыли разве?

      Александр Иванович. Да разве у него была пиковка? Я что-то не помню.

      Иван Петрович. Конечно, у него были две пики: четверка, которую он сбросил на даму, и семерка.

      Александр Иванович. Только нет, позвольте, Иван Петрович, у него не могло быть больше одной пиковки.

      Иван Петрович. Ах, боже мой, Александр Иванович» кому вы это говорите! Две пиковки! Я как теперь помню: четверка и семерка.

      Александр Иванович. Четверка была, это так; но семерки не было. Ведь он бы козырнул; согласитесь сами, ведь он бы козырнул?