Вспышки памяти. Фархад Гулямов

амя. Оно полнее высветит полотно, которое писали наши предки, пишу я, пишем мы.

      Хронология – столетия и… мгновения. География – Азия, чуточку – Европа. Но скучного перечня дат и названий, терминов, наполнения их околонаучными описаниями не будет, а будут неторопливое повествование Караванщика у кипящего кумгана на огне под звездным восточным небом, семейные были, лирические новеллы и философские эссе, эротические фантазии (но не в подражание «Тысяче и одной ночи») и анекдоты из жизни, пародии и сатира, картинки, в которых стерта грань между сном и явью. Сама жизнь повествователя многогранна – можно писать с нее и мелодрамы, и детектив, и исторический роман.

      Так получается, что я – свидетель Великой Октябрьской революции, переворотов августа 1991 и октября 1993 годов в СССР и России. Это при том, что мне в нынешнем году исполнится всего 65… Жена иногда шутит: «Фархад, ты, случайно, динозавров не видел?» По логике моего романа-эссе, который вы, надеюсь, почитаете, выходит, что со мной могло случиться и не такое. С вами – тоже.

      Чтобы оглянуться на прожитые годы, мне достаточно слегка повернуть голову: шестьдесят лет в истории одной страны, тем более человечества – «лишь только миг». Но этот «миг между прошлым и будущим» вобрал в себя столько событий, перемен, в том числе и революционных, что с полным правом могу сказать, что за свою короткую жизнь я чувствовал на себе дыхание динозавров, боль свежих мозолей от ручки тяжелого кетменя (мотыги) и невесомость наногаджетов.

      Здесь, в этой книге, для вас я – путешественник-караванщик, который, чтобы сократить и облегчить путь, рассказывает о том, что испытал сам или слышал от других своих попутчиков по жизни.

      Почему караванщик? Генная память. Мне лет восемь было, когда ушел в свое последнее путешествие мой прадед – Салим-бакалейшик. Он еще до 20-х годов прошлого века водил караваны в Восточную и Центральную Азии, Ближний Восток и Европу. Я стал не купцом, а журналистом и писателем, фотографом с карандашом и камерой в руке. Написать книгу меня подвигли наши англосаксонские «друзья», которые хотят возвести вокруг нас злобнобетонный занавес. Но мир – огромный, он зовет нас. И я приглашаю вас к костру моей памяти. Вот вам пиалушка ароматного чая, сладости, которыми славились мои предки. Подброшу саксаул под кипящий кумган, озарю ваши родные глаза первой вспышкой. Да, считаю уместным отметить, что как журналист я всегда писал от первого лица, не прикрываясь псевдонимами. Ибо считал, что за каждое слово из-под моего пера несу персональную ответственность. Этому принципу следую и здесь. Поэтому, если вдруг кто-то из вас в рассказчике где-то узнает себя (то есть не всегда я – это я), прошу принять это как привычное следование привычному правилу.

      10 августа 2023 г., Сочи

      Вспышка I

      Иранцы и Великий Октябрь

      Я – самаркандский иранец. Вполне естественно, что начну свое повествование с рассказа о том, как появились здесь иранцы[1]. Они все еще компактно живут во многих махалля и кишлаках современного Самарканда. Но этот раздел (вспышка) не о самаркандских иранцах вообще, а конкретно моих предках, об истории моей семьи (у нас род и семья – синонимы).

      Так совпало, что после долгих поисков, в год 100-летнего юбилея Великой Октябрьской революции, я наконец-то нашел своих близких родственников, которые через несколько лет после ее победы вынуждены были уйти на Родину своих предков – в Иран. И мой отец, тогда молодой парень, тоже отправлялся туда. И я почти повторил его путь, только через сто лет.

      Искра 1. Дорога длиною в полвека

      Иран в представлении европейцев – пугающе закрытая страна исламского фундаментализма. Я, коренной самаркандец (Узбекистан), большую часть жизни проживший в России, был удивлен и счастлив увидеть и почувствовать обратное: короткие юбки и голые плечи – не признак открытости. Попробуйте в любой стране Европы, тем более в США, подойти к незнакомой женщине и спросить что-то, не дай Бог улыбнуться ей! Там каждый человек – внутри собственного кокона, который прочнее и темнее хиджаба из самой плотной ткани. Свобода, заключенная в железобетонный панцирь самоидентичности!

      Здесь, в Иране, за «недемократичными» хиджабами – не показная, а настоящая свобода, здесь живые и искренние, гостеприимные ЛЮДИ, которые, не задумываясь о том, «демократично» ли это, вам улыбнутся открыто. В их интонациях вы услышите не холодную враждебность чужого мира, а тепло давно забытого родного очага…

      Иными словами, но именно об этом я писал весной 2017 года, когда через Интернет посмотрел/послушал концерт иранской музыки, который проходил в Москве:

Искринка. Прорастание

      Чтобы узнать и понять страну, людей, необязательно, вернее, недостаточно побывать там, прочитать гору книг, прокрутить километры фото-видеоряда, выучить язык – музыка о ней расскажет больше. Музыка, которая идёт из глубины веков, музыка, которая живительным потоком несётся по горным рекам, многотрудным оросительным каналам сквозь пустыни, кровеносным сосудам, живет в каждой клеточке узбека или иранца, русского или китайца.

      Говорят, музыка интернациональна. Это так. И

1

Первые иранцы на территории нынешнего Самарканда оказались еще задолго до правления Амира Тимура (Тамерлана). Правление Тимура в данном контексте памятно тем, что он, обустраивая столицу своей империи, силой пригнал сюда мастеровых людей из Персии. В первую очередь, его интересовали мирабы – мастера устройства и обслуживания оросительных систем. Каналы и дамбы, которые в те времена были построены моими предками, действуют до сих пор! В последующем было несколько волн насильственного и добровольного переселения иранцев в Среднюю Азию. Их потомки в основном живут в Самаркандской, Джизакской и Бухарской областях нынешнего Узбекистана. Если в первых двух иранцы, сохраняя все обычаи и веру своих отцов (шиизм) жили обособленно, в языковом отношении они ассимилировались с местным населением и говорят на одном из архаичных диалектов узбекского языка с сохранением древнеперсидских слов и выражений, то в Бухаре (переселение во времена Бухарского эмирата) они говорят на диалекте таджикского языка.