Дракон цвета крови. Галина Гончарова

ок лет не нужен! Хватит и того, что ты ему улыбнулась. Целых два раза.

      – Я ему, кажется, просто сказала, что жена сейчас освободится…

      Означенного «пузыря» я почти не помнила – к чему? Это своих подопечных я запоминаю надолго и всерьез, а их родственников фильтрую как незначительную информацию. Вот будут у меня заниматься – запомню.

      Кажется, мужчина. Полный, важный, щекастый… мне такие никогда не нравились. Предпочитаю совсем другой тип. Да и замужем я…

      – Ты! Сказала! Зайка, если б ты видела, как выглядишь…

      – Видела.

      После тренировки?

      Мокрая, усталая, измотанная, без косметики и в любимой полинявшей маечке – чучело огородное смотрится лучше. А что? Нет? Я ж не просто тренирую девчонок, я и сама с ними выкладываюсь.

      Мишка качает головой.

      – Не видела. Ты как лампочка светишься. И тут уж плевать… ты знаешь, сколько у меня твой телефон просили? Десятками!

      – Все равно ты меня увольняешь.

      – Эта дура – дочь Волковского, а они с нашим шефом кореша. И, Зай…

      – Да?

      – Ты бы пока уехала из Москвы, а? В ближайший год ты тут точно работы не найдешь, эта стерва постаралась тебе все перекрыть.

      Я только плечами пожимаю.

      Ну и ладно. Мы с мужем давно хотели завести ребенка. Будет куда потратить этот год. А что до денег – не пропадем. У нас достаточно отложено, чтобы прожить и три года. Если, конечно, очередного кризиса не случится.

      Но все равно – ощущение падения. И обиды.

      За что?

      А вот просто так! Тапком – и по носу! Во имя высшей подлючести и мерзавности! Не расслабляйся, Зойка!

* * *

      Второе осознание реальности происходит в поликлинике.

      Дорогой, между прочим. И не за паркетные полы тут платят. Полы как раз самые простые, плитка, кажется, еще с советских времен осталась. Врачи тоже не анкетные. Бо́льшую часть я давно и прочно знаю, еще со времен своей спортивной карьеры.

      Я не сказала?

      Когда-то гимнастка, теперь – фитнес-тренер. Заодно веду восточные танцы, стрип-пластику и аэробику. Специалист-многостаночник. Хоть на шесте, хоть без шеста.

      Так многие спортсмены кончают, знаете ли. Глядя в телевизор, восхищаясь олимпийцами и планируя блистательные карьеры для детей – советую помнить. На одну пробившуюся приходится десять тысяч съеденных. Растоптанных, сломавшихся или – мой случай – просто вышедших в тираж.

      К примеру, балерина не должна быть выше определенного роста. Сто шестьдесят пять – и не больше пятидесяти килограммов веса. А то и меньше. Переросла?

      Свободна, детка. Или пляши всю жизнь в седьмом ряду на пруду.

      С другой стороны, если в тебе те же сто шестьдесят пять сантиметров, ты можешь всю жизнь пробиваться в баскетбол. Упорно и безрезультатно.

      Единичные исключения, увы, только подтверждают правило. И то – частенько стоит посмотреть родственников и друзей тех самых исключений.

      Остальные… единицы из нашего потока устроились нормально – по их меркам. Кто-то работает в школе, кто-то, как я, по спортзалам. А сколько спилось? Скололось? Ушло в криминал?

      Я не знаю статистики, я вижу своих однокурсников. И результат печален.

      Поток – по сто человек на курсе. Живы-здоровы человек десять. Успеха не добился никто. Такого, оглушительного, чтобы на всю страну прогреметь. Я еще более-менее устроена.

      Дом, семья, работа… была.

      Ладно. Займемся ребенком.

      И тут мне прилетает тапком второй раз. В поликлинике светло, уютно, пахнет чем-то неуловимо медицинским, а я себя чувствую как в глубоком подвале.

      – Вы бесплодны.

      – К-как?

      Гинеколог смотрит на меня серьезно и спокойно.

      – Вы же спортсменка в прошлом? Правильно?

      – Да.

      – Нагрузки. Плюс простывали в детстве, верно?

      – Ну да… на сборы ездила…

      До сих пор раз в месяц такие боли, что едва таблетками спасаюсь. Но лечить было некогда. А теперь…

      Поздно.

      Слово звучит приговором.

      Я могу усыновить ребенка, но не родить своего. Даже яйцеклетку для суррогатной матери у меня взять не получится. Увы. И об этом надо сказать мужу.

      Я встаю из удобного кресла в кабинете врача, но это внешне. А внутренне я словно падаю. В глубокий темный колодец без дна. Но меня ведь есть кому подхватить. Мы с мужем договорились сегодня поужинать в ресторане.

* * *

      – Зай, тут такое дело…

      – Какое?

      – Ну… я… и Оля…

      Он сидит напротив. Кудрявый, симпатичный, высокий, стройный, мечта половины женщин в этом зале. А мне хочется выплеснуть на него вино, расцарапать ему щеки, закричать.

      Потому что другая женщина беременна от него. И ждет от него ребенка.

      И