Лучшие сказки мира. Народное творчество

. Бедная мать пришла в отчаянье.

      – Придётся нам, видно, продать нашу Белянку. Жаль мне с ней расставаться, просто до слёз, но другого выхода нет, не умирать же нам с голоду.

      Джека долго уговаривать не пришлось.

      – Хорошо, мама, – сказал он. – Сегодня как раз базарный день, я быстро её продам.

      Он повязал корове верёвку на шею и вывел её со двора.

      Идут они вдвоём по дороге в город и вдруг попадается им навстречу странный старичок.

      – Доброе утро, Джек, – говорит старичок.

      – Доброе утро, – отвечает мальчик, а сам удивляется, откуда это старичок знает, как его зовут.

      – Куда так спешишь? – спрашивает старичок.

      – На базар, корову продавать, – отвечает Джек.

      – Правда? Это дело как раз по тебе, – улыбнулся старичок. – А скажи-ка, сколько надо взять бобов, чтобы получилось пять.

      – По два в каждой руке, и ещё один у тебя во рту, – ответил Джек; малый он был не промах.

      – Верно, – сказал старичок. – Вот они, бобы, смотри, – и он достал из кармана пять диковинного вида бобов. – Раз ты такой смышлёный, я не прочь с тобой поменяться: мне корову, тебе – бобы!

      – Поменять Белянку на эти бобы? Вы что, смеётесь надо мной?

      – Э, да ты не знаешь, что это за бобы. Посади их вечером в землю, и к утру они вырастут аж до самого неба.

      – Да ну? Правда? – удивился Джек.

      – Точно тебе говорю! А если нет – заберёшь свою корову обратно.

      – Что ж, давайте, – согласился Джек, отдал Белянку старичку, а бобы положил в карман.

      Повернул Джек обратно и возвратился домой ещё засветло, ведь ходить ему пришлось совсем недалеко.

      – Ты уже вернулся, Джек? – удивилась мать. – Я смотрю, Белянки с тобой нет. Стало быть, ты её продал. Сколько же тебе за неё дали?

      – Ни за что не угадаешь, мама, – ответил Джек.

      – Да ну? Ах ты, мой хороший. Фунтов пять? Десять? Пятнадцать? Ну уж не двадцать же!

      – Говорю же, не угадаешь. А что ты скажешь вот на это? – и Джек показал ей бобы. – Они волшебные, посади их вечером и…

      – Что?! – воскликнула мать. – Да неужто ты такой болван, такой дурень, такой простак, что отдал мою Белянку, самую молочную корову в округе, да к тому же откормленную и ухоженную, за горсточку каких-то жалких бобов. Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! А твои расчудесные бобы – вон их, за окно! И марш в постель, про ужин забудь, ни кусочка сегодня не получишь!

      Печальный, поднялся Джек к себе на чердак, в маленькую комнатушку. Грустно ему было и обидно: и мать жалко, и есть хотелось. Долго лежал он и вздыхал и наконец всё-таки уснул.

      А утром, проснувшись, Джек ужасно удивился. Солнце освещало лишь один уголок, а вся остальная комната была тёмной и затенённой. Джек вскочил, оделся и подбежал к окну. И что же он увидел? Бобы, которые его мать выбросила вчера из окна в сад, проросли, и огромный бобовый стебель поднимался всё выше и выше, пока не дорос до самого неба; так что старичок-то, выходит, правду говорил.

      Бобовый стебель вырос возле самого окна его комнатки, так что Джеку ничего не стоило на него перебраться. Стал он по нему подниматься, словно по лестнице, и лез, и лез, и лез, и лез и лез, и лез, и лез, и лез, пока не добрался, наконец, до самого неба. Там увидел он большую и широкую дорогу, прямую, как стрела.

      Пошёл Джек по этой дороге и шёл, и шёл, и шёл, пока не пришёл к огромному-преогромному дому, а у порога его стояла огромная-преогромная женщина.

      – Доброе утро, сударыня, – сказал Джек очень вежливо. – Не будете ли вы так добры, не дадите ли мне чего-нибудь поесть?

      Ведь Джек, как ты помнишь, лёг спать без ужина и теперь был голоден как волк.

      – Позавтракать захотел? – сказала огромная-преогромная великанша. – Да тебя самого слопают на завтрак, если ты не уберёшься отсюда поскорей. Мой муж – великан-людоед, и самое любимое его блюдо – мальчики, зажаренные в сухарях. Уходи-ка лучше, пока цел, он вот-вот вернётся.

      – Ох, сударыня, прошу вас, дайте мне что-нибудь поесть, – не отставал Джек. – У меня со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было, так что мне уж всё равно, поджарят меня или я умру с голоду.

      Великанша была, в общем-то, женщиной доброй. Она сжалилась над мальчиком, отвела его на кухню и дала ломоть хлеба с сыром и кувшин молока. Но не успел Джек съесть и половины завтрака, как вдруг – топ! – топ! – топ! – весь дом задрожал от чьих-то шагов.

      – Господи! Да это же мой старик, – ахнула великанша. – Что же мне делать? Давай, прыгай скорей сюда!

      И только она успела подтолкнуть Джека к печке, как вошёл сам людоед. Ну и огромный же он был, одно слово – великан! На поясе у него болталось три телёнка, привязанных за ноги.