Михаил Задорнов. Геополитика по чесноку. Сергей Алдонин

В конце 1980-х его голос повсюду звучал с магнитофонных кассет, задорновские шутки становились крылатыми, а на билеты на его концерты распродавались мгновенно, в любом городе СССР, даже реклама не требовалась. Тогда все ждали острой критики – и Задорнов талантливее других высмеивал советские нелепицы. И все хохотали над тем, что у нас «шпингалет не с той стороны привинчен».

      Михаил Задорнов предупреждает!

      Потом он говорил, что сожалеет о некоторых своих репризах времён поздней перестройки. Задорнов сочинял из на кураже и подчас издевался над святынями, которые не стоило тревожить. Он умел признавать собственные ошибки: «Мы невольно приблизили распад Союза, многих людей настроили не только против власти, но и против страны. Это было помрачение умов. Захлестнул азарт. Мы ловили успех и не думали, что всё обрушится. Сейчас я писал бы по-другому…». Эти слова Михаил Николаевич повторял часто, на разные лады. Это сидело в нём. Вообще-то сатирик не обязан быть охранителем, должен кто-то и расшатывать больные зубы… Но он раскаивался – один из немногих среди властителей перестроечных дум. Задорнов умел не только веселиться, но и грустить, и сочувствовать тем, кто трагически пострадал от «шоковой терапии» девяностых. При Ельцине он легко мог стать придворным острословом с гарантированным ангажементом и высоким положением «у кормила власти». Но его шутки в 90-е становились всё горше, а политические оценки – резче. Задорнов стал невыносимым для власти. У него и в постсоветское время, когда, как считалось, не было цензуры, насчитывались десятки «непроходных», полузапретных миниатюр. Он стал чужаком для той развеселой прослойки, которая «дербанила» Россию. Вся страна видела, как патриотическая закваска в его душе побеждает модное высокомерие по отношению к Отечеству. Он менялся. Быть может, потому, что всегда помнил о своем отце – Николае Задорнове-старшем, у которого унаследовал и уважение к прошлому страны, к ее героям, и артистизм. Дальний Восток, Амур – для всех Задорновых это родные места. Как и принципы капитана Невельского, стеной стоявшего за Россию, не ожидая не только наград, но и простого понимания. Как ощущение Родины. Почти в каждом разговоре он обращался к урокам отца и его героев.

      Театр Михаила Задорнова

      Иногда он превращался в варяга из рюриковой дружины, иногда – в витязя, который усмехается перед сражением, подчас – в книжника, который постиг алхимию языка. Это театр Михаила Задорнова. Скучно жить без перевоплощений. Одно амплуа, один краткий земной срок – этого ему было мало. Михаил Николаевич менял маски, постоянно устраивал мистификации. Они начинались ещё до порога, до той самой вешалки, о которой говорил Станиславский. На автоответчике телефона, в слухах, которые бежали впереди него. Но при всём своём натренированном лицедействе слову, честному слову Михаил Задорнов не изменял. Как не изменял своим идеалам, своим представлениям о благородстве. И поэтому ему верили – и друзья, и читатели, и зрители. Даже в последние годы, когда доверие в таком дефиците, что куда там колбасе советских времен! Подхватывали его шутки, считывали намёки, когда он держал паузу. Он верил в фольклор. В вечную народную стихию, которая сохраняет всё лучшее, отбрасывая шелуху. И в литературе высоко ценил именно фольклорное начало. Легенды, сказки, пословицы – наверное, это и есть бессмертие. А Задорнов блёсток рассыпал немало, многое останется в поговорках, в анекдотах. Он создал собственный жанр, в котором немало от народных дразнилок, от юмористических сказок. И стал собеседником для миллионов людей. Лучшей участи, наверное, и не нужно.

      Чего ему точно не грозило – так это стать «памятником себе». Задорнов всегда был готов познавать новое, спорить, искать истину. Признаюсь, мне однажды довелось переубедить Михаила Николаевича. Много лет он невысоко оценивал политику Екатерины Великой. Немка на престоле, равнодушная к русским интересам – примерно так понимал Задорнов суть ее правления. Это есть в его первых книгах о Рюрике, о славянах. Всё изменилось, когда однажды, после интересного разговора об истории я послал ему сочинения императрицы, включая пьесу о Рюрике, которая во многом подтверждала его – задорновские – гипотезы. С тех пор он никогда не говорил о Екатерине пренебрежительно. При его славе и таланте, Задорнов не потерял умения прислушиваться к людям. Какая это редкость!

      Главное в человеке

      Задорнову хватило нескольких реприз, чтобы уничтожить в головах миллионов русских людей ореол американского величия, сложившийся к концу 1980-х. Мы опрометчиво недооценивали американскую агрессию. Даже не военную. Опаснее всего – битва за умы, в которой Штаты научились побеждать, приучая всех к своим ценностям. Они мастера выменивать золото на стекляшки – и без борьбы не сдаются. Задорнов принял этот бой одним из первых. Он видел, что Европа уже стала думать по-американски и не желал такой судьбы для России. Он вышучивал американскую самоуверенность не на потребу публики. Скорее – делился своими открытиями. Задорнов многое понял, изучая психологию американцев, их язык: «Когда русские заглядывают в комнату и видят, что там никого нет, они говорят “ни души”. То есть, главное в человеке это душа. А англодумающие в таких случаях говорят «no body» – нет туловища, тела. Это очень точно