Журнал «Юность» №11/2023. Литературно-художественный журнал

живет в Краснодаре. В 2005 году окончила Литературный институт. Член редколлегии молодежного литературного журнала «Южный маяк».

      Гран-призер и победитель в номинации «Поэзия» Всероссийского литературного фестиваля-конкурса молодых авторов имени А. Чижевского (Калуга, 2021) и других конкурсов.

      Автор поэтических сборников «Некрополь еретиков» (2011) и «Рыбовладелец» (2022).

      Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).

УСПЕНИЕ

      О своем небинарном внегендерном феминизме

      расскажи, давай, старой шпалоукладчице бабе Мане.

      Высокие груди ее, как знамена Победы, выцвели и обвисли,

      и креозотом пахнут, сколько ни отмывай их.

      У нее под ногтями земля братских могил Поволжья.

      Под красным покровом косынки тощая почва с приметами пепла и тлена.

      Она ворочает шпалы. Ты ходишь в свои ривгоши. Мажешь себя герленом.

      Баба Маня баюкает шпалы, напевает им колыбельные песни,

      чтоб лежали в земельке тихо, неспешно гнили

      до ее второго пришествия. Свято место

      очень быстро пустеет, если все о тебе забыли.

      Но, куда ни глянь, – повсюду ее работа,

      из победного мая в ласковый сокращающая расстоянье.

      И одни на всех, как Победа, ее ворота.

      Грязные руки.

      Остывающее дыханье.

* * *

      Воздушные замки имеют ноги,

      стоять надоест – и они уходят,

      на песке выдавливая узоры —

      формочки пряников печатных

      – это все, что от них остается…

      Воздушный замок, пугливый страус,

      перья твои постоянно в моде.

      Пустыни желтого одеяла

      тебе не хватит, чтобы укрыться…

      Просто зажмурься… Идет сафари.

      Воздушные замки верят в преданье:

      последний романтик умрет в пустыне.

      Но перед тем, как его не станет,

      в песок успеет голову спрятать…

      Гладкий яйцеобразный череп.

* * *

      В краю полуночных стрекоз,

      среди прекрасных суеверий,

      брести неведомо куда,

      покуда посох не расцвел.

      Пока не кончился песок,

      что был судьбой тебе отмерен.

      Пока Серебряный Стрелок

      через ручей не перешел.

      В краю разрушенных преград,

      поросших музыкой древесной,

      птенец реликтовых кровей

      покинет лунное гнездо.

      И, устремившись за тобой,

      неважно – пулей или песней,

      в твоей доверчивой руке

      найдет сомнительный постой.

      Нести живое серебро

      сквозь толщу вызревшего мрака,

      чтоб тихо торкалось в ладонь,

      сжигая пальцы до костей.

      Чтоб нежность с болью пополам,

      до восклицательного знака,

      до многоточия следов

      в квадрате канувших вестей.

      Косноязыкий треск ветвей

      за космоликим полубогом.

      Лишь окна высохших стрекоз

      на вдавленном речном песке.

      Смотри – Серебряный Стрелок,

      сутулясь, вышел на дорогу.

      Покойно лунному птенцу

      в твоей разжавшейся руке.

КОЛОБОК ИЗ РОДА КОЛОБКОВ

      Рассохшейся дверью, вином в погребах – я вернусь.

      Как волны и звезды. Как ветер, по-южному буйный.

      Как вопль петушиный, ударивший в спину. Как грусть,

      когда загремят жестяные листья июля…

      Написанный начерно. Собранный из лоскутков.

      Когда-то поверивший в то, что живой, чародею.

      Сметен по окрестным амбарам. Продолживший род Колобков.

      Пытающий взглядом: «Ну, кто меня съест поскорее?..»

      Да только не взяли ни волк, ни медведь, ни лиса.

      Ни прочая банда млекопитающих тварей.

      Катись, Колобок… Сколько влезет, меняй адреса.

      Ты накрепко влип в похмельную хронь Краснодара.

      Ты стал элементом фольклора реки Кара-Су,

      смиренной и брошенной в трубы, другим для примера.

      Бегут Колобки. Колобокие мысли несут.

      И от наряда полиции тошнит не одних модельеров.

      Прокуренный Город, блюющий от бульдозеров.

      От черных риелторов,