Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов

>

      Безоружные, несчастные, но смелые – у них только один способ борьбы: они застилают своими хрупкими телами вражескую территорию.

      А с утра хиреют войска, мельчают числом; и позорно ретируют, оставляя на память о себе только мокрые намёки.

      То слякоть, то замёрзшие лужицы во дворе, и за воротами. Чёрт возьми: никакого комфорта!

      В день рождения Михейши, как назло, или, напротив, в его честь, началась то ли пятиминутная, но зато плотная бомбардировка, то ли салют.

      То с неба посыпалась дробь прозрачных шаров.

      Все шарики абсолютно одинаковые, будто перед самым обстрелом просеяны были через дуршлаг.

      Отверстия военного ситечка – диаметром с треть голубиного яйца.

      Град отбарабанил по крыше ледяную шифровку в стиле Морзе – считай конспиративное поздравление.

      И стал крупнее.

      Забухало не на шутку.

      Небесный сюрприз заставил дрожать крышную жесть, загнал в хлева трясущуюся живность, и начисто, мигом – будто во дворе поработал челюстями голодный железный крот – почикал-поломал последнюю жухлую траву.

      В центре двора образовалась воронка глубиной в полтора шестидесятиспичечного коробка, диаметром на все сто двадцать.

      На дне воронки лежит ледяная Царь-Град-Мина размером в антоновку. Она не разорвалась.

      И начался спектакль!

      Действие 1

      – О! Ни шиша. Вот так град, – сказал Федот Иванович, выйдя на крыльцо, – в такое-то время! Небывальщина.

      Федот Иванович Полиевктов – интеллигентный человек, учитель математики и большой умница. И не матюкается по пустякам.

      Поёрзал он в пальтишке, свёл каблуки, зорко глянул по сторонам.

      – Мать, стайку-то прикрой, ишь, повылуплялись, будто цирк им тут. Пешком пойду… Покалечит Поньку-то мою.

      Съёжился и помчал за ограду, прикрывая голову директорским портфелем.

      – Бывало и побойчей, – ворчнула бабка из дверной щели, – делов-то.

      Стайку закрывать не торопилась: «Не разбегутся, куда им бежать – не дураки поди».

      Действие 2

      Михейша с остатками зевоты вышел на крыльцо и тут же обнаружил непорядок.

      Не особенно долго заморачиваясь оригинальностью мыслью, он воткнул «учёбу» в ступени.

      Подобно матросу Кошке в секунду обнаружил и подобрал Царя-Град-Мину.

      Чуть прицелясь, фуганул Царём под карниз.

      Словно редкие зубы опрометчиво залезшей на погодный ринг Старухи-зимы и тут же поверженной изворотливым нокдауном, посыпались из неё сосульки.

      Небо потемнело, и затрясся осенний воздух.

      То молниеносно выпорхнула из-под кобылок1 и застучала, будто окостеневшими лопастями, недовольная стаищща продрогших за ночь и толком не выспавшихся тварей. То ли мыши, то ли белки-летяги, то ли без определённого места жительства чертёнята – сразу не понять.

      От неожиданности переклинило Михейшу. Он вздёрнул плечи и по самую маковку вжал голову в воротник. Зажмурил от страха глаза.

      Стая, между тем, расселась, кто куда, образовав вокруг Михейши пустую полянку идеально круглой конфигурации.

      Чуть переведя дух, твари принялись ругаться и делиться впечатлениями:

      – Тук-тук, перетук! Чирей тебе во всю морду! Съешь тебя ливийский комар! Проткни тебя английская булавка! Мешаешь дремать, хулиганище! А не пойти бы тебе в свою дрянскую школу? Глянь на часы. Вот сторож-то тебя метлой приголубит.

      – Воробьи! Какие, к бесу, черти!

      Михейша так славно – для себя – перевёл на хулиганский язык птичью болтовню, что мелькнула мысль о трудоустройстве звериным брехмейстером.

      Там бы он, особо не напрягаясь, и лишь слегка кривя смысл, практически между делом мог зарабатывать неплохие деньжата.

      – Дуры! – крикнул он, – я вас понимаю! А ну! Кыш отсюдова!

      Бесполезно. Для разгона сходки требовалась пушка.

      Ближайшие существа подскочили, потрепыхались бестолково в воздухе, и снова сели на те же места: «Чирик-чик-чик-чирик», что непременно обозначало: «Ругаться – ругайся, а покорми!»

      Михейша, совсем по-взрослому согнув руку в локте, погрозил варежкой: «Вот вам всем!»

      И на пинках, выпрыскивая слёзки из-под прогибающихся, заледенелых плёнок дворового мелкоозёрья, погнал портфель за ворота.

      Действие 3

      Вышла добрая к обижаемым созданиям естества смирная и сознательная Ленка.

      Она не гадкий утёнок, она с рождения сделалась красавицей. Она учится в третьем классе народной школы №1 и ходит в кружок сохранения природы.

      Сыпанула из горсти чем-то заготовленным, мелким. Разглядела в рисунке китайский веер: «Нештяк картинка! Вот так чудо-пшено!» и поскакала

1

Кобылки – концевые завершения стропил, обычно выполняемые из отдельных дощечек или брусков. Обычно имеют фигурное оформление.