Сияющие. Лорен Бьюкес

евает рассмотреть их цвет под шапкой густых спутанных волос – карие. Она тут же теряет к нему интерес и возвращается к игре.

      Харпер разочарован. Приближаясь к девочке, он живо представлял себе, какие, должно быть, у нее пронзительно-синие глаза, словно вода на середине большого озера, вдали от невидимых берегов, где кажется, что ты в открытом море. А коричневый – цвет мутный, как жижа у берега, даже грязи на дне не разглядеть.

      – Что ты делаешь? – Харпер старается, чтобы вопрос прозвучал естественно и непринужденно.

      Он садится на корточки в лысоватый коврик травы рядом с девочкой. Да, таких волос у детей он еще не видел! Такое впечатление, что ее только что выбросило из пылевого смерча, где она кружилась в потоке всевозможного мусора, который теперь валялся на земле рядом. Какие-то ржавые консервные банки и сломанное велосипедное колесо с торчащими в разные стороны спицами. Девочка не отвечает: ее внимание занимает чашка. Та стоит перед ней вверх донышком; у нее отколоты края, а золотистые цветочки у ободка почти утопают в траве. Все, что осталось от ручки, – два коротеньких пенечка.

      – К тебе пришли гости на чай? – Он еще раз пытается завязать разговор.

      – Никакой это не чай, – бубнит девочка в округлый воротничок своей клетчатой рубашки.

      «Дети с веснушками не должны быть такими серьезными, – проносится у него в голове. – Это им совсем не идет».

      – Ну и хорошо. В любом случае, я предпочитаю кофе. Девушка, будьте добры мне чашечку. Черный и три сахара, пожалуйста. – Он протягивает руку к перевернутой вверх дном чашке, и девочка вдруг с криком резко ударяет его по руке. Из-под чашки доносится сердитое густое жужжание.

      – О, господи! Что это?

      – Это вам не чай, а цирк!

      – Правда? – Он пытается сработать под простачка, растягивая губы в невинной глуповатой улыбке. А рука от удара горит…

      Она смотрит на него с подозрением. Но не из-за того, что не знает, кто он и что может сделать с ней. Просто сердится на непонятливого незнакомца. Он приглядывается повнимательнее, и до него доходит: это же арена цирка. Вот большой круг очерчен пальцем в мягкой пыльной земле; сплющенная соломинка для сока, лежащая на банках из-под кока-колы, – натянутый канат; спущенное велосипедное колесо, прислоненное к кусту, подпертое камешком, чтобы не съезжало, превратилось в колесо обозрения, и там сидят пассажиры – вырванные из журналов фигурки людей, воткнутые между спицами.

      Кстати, камешек этот прекрасно впишется в его ладонь. И велосипедная спица легко пройдет через глаз девочки, будто через мармеладку. Он крепко сжимает пластмассовую лошадку в кармане. Ритмичное низкое жужжание, доносящееся из-под чашки, отдается в каждом позвонке и вызывает тянущее напряжение в паху.

      Чашка начинает потихоньку сдвигаться в сторону, и девочка крепко прижимает ее руками к земле.

      – Але-хоп! – Она смеется, прерывая долгое молчание.

      – Вот уж действительно «але-хоп»! У тебя кто там, лев? – Он слегка задевает ее плечом, и на ее нахмуренном лице вдруг вспыхивает мгновенная легкая улыбка. – Значит, ты укротительница? Твой подопечный будет прыгать через горящие кольца?

      Она усмехается, крапинки веснушек на щеках сливаются в пятнышки покрупнее, и обнажаются ослепительно-белые зубы.

      – Неа, Рейчел не разрешает мне играть со спичками. После того раза…

      Один резец у девочки неровный, слегка находит на соседний зуб. Благодаря этой улыбке теперь и глаза перестают напоминать стоячую мутную воду, в них появляется живая искорка. Он даже чувствует легкое головокружение. Напрасно он сомневался на ее счет! Она как раз то, что надо. Одна из них, его сияющих девочек.

      – Я – Харпер, – еле сдерживая дыхание, произносит он и протягивает ладонь для рукопожатия. Ей приходится перехватить руку на донышке чашки.

      – А вы незнакомец?

      – Так ведь уже нет, правда?

      – Я Кирби, Кирби Мазрачи. Но, когда я вырасту, все будут звать меня Лори Стар.

      – Это когда ты будешь в Голливуде?

      Она подвигает чашку к себе, чем вызывает очередной приступ возмущения у жука, и Харпер понимает, что допустил ошибку.

      – А ты точно не незнакомец?

      – Я же имел в виду цирк! Кто у нас Лори Стар? Летающая акробатка? Наездница на слоне? А может быть, клоун? Или усатая дама? – Он подкручивает пальцами воображаемые усы.

      Слава богу, она хихикает: «Не-а-а-а-а».

      – Укротительница львов? Метательница ножей? Глотательница огня?!

      – Я буду канатоходцем. Уже тренируюсь! Хочешь посмотреть?

      Она стала подниматься.

      – Погоди-ка, – его вдруг охватывает отчаяние. – Можно посмотреть на твоего льва?

      – Вообще-то это не лев.

      – А может, ты и сама не знаешь? – Он погрозил пальцем.

      – Ну ладно, только осторожно! Чтобы он не улетел. – Она на самую малость приподнимает край чашки.

      Харпер прижимается головой к земле и скашивает