Аниме Взрыв. Что? Почему? Вот это да! Феномен японской анимации. Патрик Дрейзен

сходства выглядит забавно, поскольку оба явления имеют примерно одни и те же источники. А разошлись они по нескольким причинам.

      Прежде всего японцы не считают анимацию игровым продуктом «только для детей». Конечно, существуют мультфильмы, рассчитанные на юношескую аудиторию, и они часто попадают на западное телевидение с незначительной адаптацией. Однако японские аниматоры также использовали анимационные фильмы для исследования более широких тем, таких как любовь и смерть, война и мир, историческое прошлое и далекое будущее. Сделав однажды первый гигантский скачок и отойдя от возрастных и тематических ограничений Запада, эти аниматоры продолжали двигаться вперед, желая увидеть, что будет дальше.

      Еще одно большое различие между японской и западной анимацией заключается в том, что, как и манга (японские комиксы), аниме никогда не предназначалось для экспортного рынка. Голливуд часто создает свои продукты, думая о зарубежных продажах. В фильмах о полиции и вестернах, например, следят, чтобы у полицейских не оказалась шестиконечная звезда вместо значка, так как даже случайное сходство со звездой Давида повлияет на продажи в арабских странах.

      А вот художникам японской поп-культуры обычно не приходилось беспокоиться о таких проблемах. Некоторым полнометражным аниме удается попасть за границу, но до недавнего времени можно было с достаточной уверенностью предположить, что большинство таких фильмов не будут – и не могут – свободно распространяться. В конце концов, аниме – это разговор Японии непосредственно с самой собой, это укрепление культурного кода страны, ее предпочтений и моделей поведения. Существует ли какой-либо диссонанс между аниме и реальностью вроде, скажем, сравнительно ограниченной и пока еще развивающейся роли женщины в японском обществе по сравнению с ее положением в мультфильмах – этот вопрос следует рассматривать отдельно. А пока отметим, что большая часть аниме, с которыми мы познакомимся в этой книге, не предназначалась для просмотра гайдзинами. Для непосвященных нужен какой-то путеводитель, объясняющий культурные вехи и даже шутки.

      Почему это имеет значение? Мультфильмы ведь считаются детским развлечением, верно? На самом деле к любой среде поп-культуры не стоит относиться несерьезно, так как она имеет способность формировать у ее потребителей социально приемлемые мысли и действия.

      Кинокритик Питер Бискинд напоминает нам, например, что «фильмы влияют на манеры, отношения и поведение. В пятидесятые они говорили нам, что надеть, чтобы произвести впечатление, и в чем пойти на заседание совета директоров, насколько далеко можно зайти на первом свидании, как относиться к… евреям, темнокожим и гомосексуалам. Ониучили девочек, нужно ли им искать мужа или делать карьеру, а мальчиков – тому, к чему нужно стремиться— к работе или к удовольствиям. Они объясняли нам, что правильно, а что неправильно, что хорошо, а что плохо; они определяли наши проблемы и предлагали решения. И они до сих пор это делают»[3].

      Бискинд имел в виду голливудские фильмы и то, как они отразили американскую жизнь и повлияли на нее. Мы говорим о японской анимации, но механизм и в этом случае тот же самый. Да, здесь обитают милые животные, но есть и советы относительно свиданий с возлюбленным, которые дает девушка на видеокассете, и есть уроки бывшего самурая. Студентам рекомендуют продолжать учебу; молодым напоминают об уважении к пожилым. Фарс и колдовство, юмор и ужасы, спорт и секс, механизмы, управляющие небом, и боги-владыки леса— все это сосуществует в аниме. Создается впечатление умопомрачительного разнообразия материала, пока ты вдруг не понимаешь, что всякий раз перед тобой одна и та же история, которую на протяжении сотен лет рассказывают и пересказывают в Японии. Хитрость состоит в том, чтобы отделить это послание от блистательного высокотехнологичного оформления.

      Это проблема не только японской культуры. Во всем мире поп-культура по сути своей является компромиссом. По мнению социолога Тодда Гитлина, популярная культура успешна постольку, поскольку она сочетает в себе старое и новое: «Капитализм как культура всегда настаивал на новом, модном, ранее не существовавшем… Гений общества потребления заключается в его способности преобразовывать желание изменений в стремление к принципиально новым товарам… Кроме того поп-культура преходяща; это гарантирует не только сменяемость ее культурных деятелей, но и актуальность для ее потребителей. Интересно, что экономическое и культурное давление в сторону новизны должно сосуществовать с давлением в сторону постоянства. Ностальгия по „классике“—старым фильмам, старинным песням, антиквариату – это дань общества потребления нашей жажде стабильного мира. Потребители желают новизны, но не риска; производители… хотят развивать испытанный репертуар таким образом, чтобы добиться новизны и не рисковать при этом»[4].

      Гитлин говорил конкретно об американском телевидении. Он, вероятно, не имел в виду культуру, в которой духи умерших предков каждый год заглядывают на летний фестиваль, где музыкальный хит может взорваться как традиционными барабанами тайко[5], так и дюжиной слоев синтезированного техно и где до сих пор по-новому рассказывают

3

Peter Biskind, Seeing is Believing: How Hollywood Taught Us to Stop Worrying and Love the Fifties (New York: Pantheon, 1983), 2.

4

Todd Gitlin, Inside Prime Time (New York: Pantheon, 1983), 77–78.

5

Большой японский барабан (прим. переводчика).