Сказки. Шарль Перро

отлы и кастрюли, мыла лестницы, убирала комнаты мачехи и обеих барышень – своих сестриц.

      Спала она на чердаке, под самой крышей, на колючей соломенной подстилке. А у обеих сестриц были комнаты с паркетными полами цветного дерева, с кроватями, разубранными по последней моде, и с большими зеркалами, в которых можно было увидеть себя с головы до ног.

      Бедная девушка молча сносила все обиды и не решалась пожаловаться даже отцу. Мачеха так прибрала его к рукам, что он теперь на всё смотрел её глазами и, наверно, только побранил бы дочку за неблагодарность и непослушание.

      Вечером, окончив работу, она забиралась в уголок возле камина и сидела там на ящике с золой. Поэтому сёстры, а за ними и все в доме прозвали её Золушкой.

      А всё-таки Золушка в своём стареньком платьице, перепачканном золою, была во сто раз милее, чем её сестрицы, разодетые в бархат и шёлк.

      И вот как-то раз сын короля той страны устроил большой бал и созвал на него всех знатных людей с жёнами и дочерьми.

      Золушкины сёстры тоже получили приглашение на бал. Они очень обрадовались и сейчас же принялись выбирать наряды и придумывать, как бы причесаться, чтобы удивить всех гостей и понравиться принцу.

      У бедной Золушки работы и заботы стало ещё больше, чем всегда. Ей пришлось гладить сёстрам платья, крахмалить юбки, плоить воротники и оборки.

      В доме только и разговору было что о нарядах.

      – Я, – говорила старшая, – надену красное бархатное платье и драгоценный убор, который мне привезли из-за моря.

      – А я, – говорила младшая, – надену самое скромное платье, но зато у меня будет накидка, расшитая золотыми цветами, и бриллиантовый пояс, какого нет ни у одной знатной дамы.

      Послали за искуснейшей модисткой, чтобы она соорудила им чепчики с двойной оборкой, а мушки купили у самой лучшей мастерицы в городе.

      Сёстры то и дело подзывали Золушку и спрашивали у неё, какой выбрать гребень, ленту или пряжку. Они знали, что Золушка лучше понимает, что красиво и что некрасиво.

      Никто не умел так искусно, как она, приколоть кружева или завить локоны.

      – А что, Золушка, хотелось бы тебе поехать на королевский бал? – спрашивали сёстры, пока она причёсывала их перед зеркалом.

      – Ах, что вы, сестрицы! Вы смеётесь надо мной! Разве меня пустят во дворец в этом платье и в этих башмаках!

      – Что правда, то правда. Вот была бы умора, если бы такая замарашка явилась на бал!

      Другая на месте Золушки причесала бы сестриц как можно хуже. Но Золушка была добра: она причесала их как можно лучше.

      За два дня до бала сестрицы от волнения перестали обедать и ужинать. Они ни на минуту не отходили от зеркала и разорвали больше дюжины шнурков, пытаясь потуже затянуть свои талии и сделаться потоньше и постройнее.

      И вот наконец долгожданный день настал. Мачеха и сёстры уехали. Золушка долго смотрела им вслед, а когда их карета исчезла за поворотом, она закрыла лицо руками и горько заплакала.

      Её крёстная, которая как раз в это время зашла навестить бедную девушку, застала её в слезах.

      – Что с тобой, дитя моё? – спросила она.

      Но Золушка так горько плакала, что даже не могла ответить.

      – Тебе хотелось бы поехать на бал, не правда ли? – спросила крёстная.

      Она была фея – волшебница – и слышала не только то, что говорят, но и то, что думают.

      – Правда, – сказала Золушка, всхлипывая.

      – Что ж, будь только умницей, – сказала фея, – а уж я позабочусь о том, чтобы ты могла побывать сегодня во дворце. Сбегай-ка на огород да принеси мне оттуда большую тыкву!

      Золушка побежала на огород, выбрала самую большую тыкву и принесла крёстной. Ей очень хотелось спросить, каким образом простая тыква поможет ей попасть на королевский бал, но она не решилась.

      А фея, не говоря ни слова, разрезала тыкву и вынула из неё всю мякоть. Потом она прикоснулась к её жёлтой толстой корке своей волшебной палочкой, и пустая тыква сразу превратилась в прекрасную резную карету, позолоченную от крыши до колёс.

      Затем фея послала Золушку в кладовую за мышеловкой. В мышеловке оказалось полдюжины живых мышей.

      Фея велела Золушке приоткрыть дверцу и выпустить на волю всех мышей по очереди, одну за другой. Едва только мышь выбегала из своей темницы, фея прикасалась к ней палочкой, и от этого прикосновения обыкновенная серая мышка сейчас же превращалась в серого, мышастого коня.

      Не прошло и минуты, как перед Золушкой уже стояла великолепная упряжка из шести статных коней в серебряной сбруе.

      Не хватало только кучера. Заметив, что фея призадумалась, Золушка робко спросила:

      – Что, если посмотреть, не попалась ли в крысоловку крыса? Может быть, она годится в кучера?

      – Твоя правда, –