История одной болезни. Анастасия Арнакова

s>

      Прельщая, не смогли меня увлечь на праздник слуха, зренья, осязанья.

      И все же внешним чувствам не дано,

      Ни всем пяти, ни каждому отдельно.

      Уверить сердце, бедное оно,

      Что это чувство для него смертельно.

      В своих мученьях одному я рад. Что ты мой грех, что ты мой вечный ад.

В. Шекспир. Сонет 141

      © Елена Федорова, 2016

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Пролог

      С недопитой бутылкой водки в левой руке, и, с истлевшей до фильтра сигаретой, в правой, Инна сидела, свесив ноги с открытого окна пятого этажа. Она хотела прыгнуть. По факту решать уже было нечего. Ее душа умерла пару часов назад.

      Она была расстреляна в упор безжалостными словами, человека, которого Инна любила. Без права на амнистию ее тяжкий грех был соучастником этой инквизиции для души, и теперь осталось на удивление трезвое, разумно думающее тело.

      Инна смотрела, как лучи уходящего солнца ласкают все еще зеленую лужайку под окнами. Она не решалась прыгнуть из-за неистового чувства ответственности перед теми, кто любил ее. Апогеем эгоизма стала бы ее смерть в этот вечер, поэтому, сделав большой глоток Nemiroff, Инна отчаянно закричала.

      Глава 1. Ожидаемый гость

      Он смотрел на нее грустными и жалкими глазами. Все было так, как Инна себе и представляла: раннее утро, стук в дверь, она полусонная и раздетая, и он на пороге, с букетом белых роз.

      Было только одно НО. В своем больном воображении Инна кидалась ему на шею, целовала его, тащила в спальню. Инна его любила. А сейчас, ей просто хотелось закрыть дверь и сделать вид, что это был сон.

      Но, увы. Это было наяву. Он стоял перед ней с букетом. Исподлобья косился, как виноватый пес, и ловил взглядом каждый ее вздох. Он словно ожидал приговора, в надежде на то, что сейчас она бросится к нему на руки, или на худой конец ее рот растянется в широкой улыбке.

      – Привет. Не ожидала, правда?…

      «Оооо не представляешь, как ожидала! Даже, скажу тебе больше, грезила день и ночь об этой минуте. В мельчайших подробностях представляла, как все это будет!» – пронеслась мысль в ее голове.

      Год назад за этот миг, она бы отдала лучшую часть своей жизни. Если не всю. Год назад, видя его на пороге, она закружилась бы в бешеном вальсе от счастья, которое ее переполнило. Но прошел год. Целый год, и сейчас та другая, окрыленная мечтами о счастливой жизни с раскаявшимся любимым, канула в небытие. Сейчас была Инна-настоящая, циничная, больная на голову невротичка, все еще помнящая и ничего не простившая до конца. Так и не сумевшая вылечить душу от ран, и от этого равнодушная к чужой боли.

      Прежде чем она ответила ему, прошел, казалось, час. Она сказала «привет» с торжествующей ухмылкой на лице. Не сказать, что Инна была не рада. Еще как она радовалась своей Пирровой победе. Вот правда, еще не до конца осознавала, что теперь с этим делать.

      – Что ты хотел?

      – Поговорить хотел. Это тебе, кстати. – сказал он и неуклюже протянул букет.

      – Зачем?

      – Что зачем?

      – Поговорить.

      – Эмм… может, хотя бы чаю для начала нальешь?

      – Нет, не налью. Не о чем говорить.

      Она закрыла дверь у него перед носом.

      В голову снова полезли искалеченные мысли. «После 3 месяцев спокойствия и года ожидания, он позвонил мне. Зачем?»

      Говорил какую-то чушь. Давай просто общаться, будем друзьями.

      У него все было «просто». Просто можно было любить другую, и просто общаться с ней. Просто можно было приходить с утра, без звонка, и просить налить чаю, словно его тут ждали все время. Просто можно было ни о чем не думать и ждать, что его примут снова.

      В его ограниченном мире все было просто. Он умел строить диалог так, словно ничего не произошло. Словно он не предавал ее, а просто вышел в магазин за хлебом. Его магнетизм, притягивая и убаюкивая, каждый раз заставлял Инну все больше себя ненавидеть.

      Инна не могла его ни забыть, ни простить, ни принять. Зачем рядом нужна она, когда есть другая? Как можно не понимать, что «просто» уже никогда ничего не будет. Что старые раны не заживают, а только гноятся. Боль никуда не исчезает, а только притупляется. Искалеченная душа не излечивается, а только черствеет. А люди-то по сути не меняются, и проблемы остаются все те же.

      Закрыв дверь, она послала его ко всем чертям. Весь день билась в истерике. «Не хочу, не могу, только не это, пожалуйста.» Его эгоизм был выше всякого разумного понимания. Снова возвращаясь «незачем» и «просто» он заливал морскую воду в ее шрамы. Инна не хотела больше ни думать о нем, ни плакать о нем, ни хоронить себя снова. Но не получалось. Каждый раз, когда он приоткрывал дверь в ее жизнь, она его пускала. Не сумев простить ни его, ни себя, она проходила через семь кругов ада снова и снова, отправляя свою душу