Пигалица. Ольга Сергеевна Рузанова

измучив Матвея.

      Выдергиваю успевшие нарасти сорняки и украшаю могилу свежими цветами. Брат купил темно-бордовые розы, а я нарвала полевых цветов, ромашек и васильков.

      Он стоит у могилы почти час. Сгорбившись и опустив низко голову, думает о чем-то своем. Я не мешаю. Присев на большой камень за его спиной, щипаю мелкие травинки у ног.

      Не могу спокойно смотреть на него. Сердце кровью обливается.

      Сначала его жена-сука предала. Сбежала, избавившись от их еще не рожденного ребенка, потом болезнь отца.

      Матвей его больше полугода на себе таскал, когда ему после операции ступни ампутировали, мыл, кормил, ухаживал, как за ребенком.

      Теперь вот папа умер. И мне иногда кажется, что Матвей вместе с ним.

      Это страшно. Когда он уходит в себя, перестает реагировать на внешние раздражители, замечать меня, я начинаю чувствовать себя сиротой.

      Как сейчас.

      – Моть, – встаю рядом, касаюсь его плеча, – может, пойдем?.. Комары заели.

      Брат тяжело вздыхает и последний раз поправляет крест.

      – Пойдем, – обнимает меня за плечи и ведет по узкой, заросшей травой, тропке к выходу с кладбища.

      Завтра мы возвращаемся в город, где Матвей жил до болезни отца. У него там свой автосервис и друзья.

      И Ден.

      – Может, продадим папину квартиру? – спрашиваю у брата, когда машина выезжает на проселочную дорогу.

      – Нет.

      – Тебе бы сейчас деньги не помешали.

      – Эля, я сказал, нет! Это твоя квартира.

      – Почему моя? – возмущаюсь я, – мне она не нужна!

      – А где ты собралась жить, пока будешь учиться в университете?

      – Я еще не решила, в какой буду поступать!

      – С твоими баллами ты поступишь в экономический!

      Баллы! Будь они не ладны! Знала бы, специально экзамены завалила. Я не хочу оставаться здесь еще на четыре года, я хочу жить с братом.

      – Там тоже есть экономический.

      – Есть, – кивает, не глядя на меня, – но здесь ВУЗ престижнее.

      Отворачиваюсь к окну и начинаю грызть ногти. Спорить с ним сейчас бесполезно, он закроется, и я его снова потеряю дня на три. Так уже было, это теперь его способ уходить от конфликтов. Только по итогу он все равно делает по-своему.

      Здесь нужно поступить хитрее. До зачисления еще больше месяца, если действовать с умом, можно заставить его поменять решение.

      – Я подумаю…

      – Ну-ну, – усмехается он и принимает входящий вызов.

      Я успеваю увидеть имя, высветившееся на экране.

      Ден.

      Замерев, вся обращаюсь в слух. Если повезет, получится услышать его голос впервые за последний год.

      – Здорово, – басит брат в ответ на приветствие, – Завтра… встретишь нас?..

      Завтра… я увижу его завтра.

      От этой мысли бросает в дрожь. Зажав ладони между коленями, судорожно затягиваюсь воздухом.

      Перед мысленным взором встает его взгляд с ленцой и чуть изогнутая в претензии бровь.

      Люблю-у-у-у…

      Обожаю гада бессердечного!

      До нашей встречи остаются считаные часы и, чтобы скоротать их, вечером я убегаю из дома попрощаться с друзьями. У меня их много – 20 – 25… может, больше…

      – Элька, коза! Сваливаешь, что ли? – обхватив за талию, подбрасывает вверх Витек.

      – Поставь меня на место, горилла! – шутливо возмущаясь, колочу по мощным плечам.

      Он ржет, но не отпускает. Подкинув еще, накрывает мою задницу своей лапищей.

      – Сомов! Лапы убрал от чужого добра!

      – Дай хоть потрогать, от тебя не убудет…

      – Зато от тебя убудет! – вонзаю ногти в шею, – отпустил, я сказала!

      – Ладно… – отпускает меня на пол и, морщась, трет расцарапанную мной шею, – дикая!

      – Еще раз тронешь, будешь иметь дело с моим братом.

      Под хохот других парней, оставляю недоумка Витька и ухожу к нашему с девчонками столику в баре Дичка.

      Придурок. С моего восемнадцатилетия прохода не дает.

      Бесит, не могу!

      В прошлом месяце приперся пьяный с веником под окна, песни орал, пока Матвей его не прогнал. На прошлой неделе в кино пригласил, я не пошла.

      Не для него ягодка зрела.

      – Че злая такая? – спрашивает Дианка, оторвавшись от экрана своего смартфона, – Сомов здесь?

      – Достал уже!

      – Ой – ой! Бедненькая какая! – тоненьким голоском тянет Алина, – смотрите-ка, мужики прохода ей не дают.

      Ну, не дура ли, а? Ей бы понравилось, если все, кому не лень за жопу ее хватали?

      Смотрю на боевой раскрас и декольте, из которого при каждом движении грудной клетки так и норовят выпрыгнуть обе сиськи.

      Не, ей бы понравилось… Полгода назад